Точка

Пять минут от Немиги, и вот я здесь. Можно, конечно, сказать на переписном участке, что строение нежилое – проверять никто не будет. Однако же целый день мысли возвращались именно к этому дому. Пусть там никого нет, но свою работу я привыкла выполнять досконально.

Итак, сканируем местность. Узкая лента дороги вплотную подступает к домам. По обе стороны брусчатки замерла бесконечная, местами хаотичная вереница иномарок. Немудрено. В самом начале улицы старые особняки, сами того не желая, манили прохожих коваными решётками, безжизненным неоном и броскими вывесками. Здесь расположились небольшие кафетерии, бары, магазины, офисы. Я совсем не против рекламы, даже наоборот, ценю качественную подачу информации, но почему-то на этой улице не было праздника. Здесь витало что-то непонятное, невысказанное. Загадка. Я не люблю загадок, поэтому прошла по всей улице, свернула на Обойную, заглянула на улицу Освобождения. И отовсюду, казалось, наблюдал за мной небольшой двухэтажный особняк, затерянный в громадных строительных лесах соседних зданий. Буквально через дорогу от него вырос девятиэтажный гигант какой-то заморской компании. С другой стороны маячил бетонный скелет очередного торгового центра. Минск активно застраивался.

Вернувшись, я подошла к дому, завернула во двор. И окунулась в тишину. Здесь, на пятачке буквально в сто квадратных метров, жил своей неспешной жизнью уютный дворик в поздних цветах. Много зелени, мостовая выложена булыжником… Удивительно тихо, даже не верится, что рядом – шумная Немига. Возле дома звуки большого города не просто терялись, растворяясь в пространстве. Вместо них стояла такая тишина, словно всё было заполнено ватой.

Дом напрягает свои старые стены, дышит сквозь ватную тишину и молчит.

Он хочет поговорить, но не может.

А может быть, его никто не слышит.

Всё-таки должен был кто-то из жильцов остаться. Или здесь живут только кошки?

«Людмила, кошки не могут жить одни. Не придумывай страшных историй о брошенных на произвол судьбы голодных животных».

Я посмотрела на окно. Старая рассохшаяся рама изъедена временем. Подоконник вообще выглядит странно: разделён на две половины, в одной из которых – той, что дальше от стекла, – вовсю цветут солнечные друзья осени – бархатцы. Подоконник-клумба. Как интересно. Главное, необычно. Знала бы я, что «необычности» только начинаются…

Впрочем, обо всём по порядку.

Полюбовавшись на цветы, я подняла глаза выше. В сумерках казалось, что кошки на подоконнике превратились в маленьких, но грозных сфинксов. А за ними стояла, не двигаясь, чёрная тень.

Холодные мурашки пробежали от макушки до пяток. Я поёжилась.

«Мила, не бойся! Всё хорошо. Это твоё воображение. Зайди в подъезд и позвони в дверь», – уговаривала я сама себя, но зайти не решалась.

«А может, домой?» – внутренний голос звенел в ушах, заглушая здравый смысл.

Надо сказать, что живу я совсем недалеко, но никогда не была в этом районе. Даже странно. Видимо, не по пути. Или не ко времени.

Нет, дорогая, никуда ты не пойдёшь. Будем разбираться.

Оглянувшись, я собрала волю в кулак и открыла дверь в подъезд. В нос ударил чудовищный запах кошачьей мочи.

Ничего ж себе! Глаза запекло, нос отёк.

Я выскочила как ошпаренная.

Через минуту – повторная попытка. Снова безрезультатно.

А октябрьский вечер уже проявлялся в закатном потоке, набирая силу и обещая через полчаса покрыть мраком город и его жителей.

Нет, я буду не я, если не попаду внутрь этого странного дома.

Надо обойти вокруг, постучать в окна: кто-то же должен отозваться. Кошки не могут жить одни.

Стоп!

У меня в портфеле лежит список возможных жильцов этого дома. Как же я сразу не вспомнила?

Так, в портфеле каждого переписчика ещё имеется и фонарик, что очень удобно в создавшейся ситуации. К тому же есть ещё и свисток. Тоже очень удобно: будет страшно – буду свистеть.

Я села на деревянную скамейку у входа и начала листать списки жильцов.

«Воротынцева О. М., Воротынцев М. О. Квартира номер четыре» – этих точно нет, на втором этаже даже штор не осталось.

«Симанская Н. Ф. Квартира номер три» – их соседка, тоже, по всей видимости, съехала. Одно из окон открыто настежь. Вряд ли бы хозяйка практиковала такое проветривание в октябре.

«Музолевский К. Н. Квартира номер один» – если нумерация квартир идёт слева направо, то именно в этой квартире на первом этаже разбиты два окна. Жить там нельзя.

Оставалась квартира под номером два.

«Андреева М. Л.».

Кошки в окне посмотрели на меня с явным уважением.

С достоинством известного детектива, жившего на не менее известной улице под названием Бейкер Стрит, я положила список в портфель, взяла в руки свисток и фонарик.

Ваш выход, Шерлок!

Воздух в лёгких закончился у самой двери, на второй вдох я не решалась.

И тут, то ли от недостатка кислорода, то ли от ощущения, что схожу с ума, я увидела открывающую дверь, обитую чёрным ободранным дерматином, и высокую чёрную фигуру на фоне окна. Фигура странно махала руками и шла прямо на меня.

Фонарик глухо упал, «Шерлок» жалобно вскрикнул и выскочил из подъезда.