tmp1

Хозяин внезапно открыл глаза, встрепенулся:

– Только должен предупредить сразу, как интеллигентный человек интеллигентного человека: не ждите, что продешевлю. Отец, царство ему небесное, был идеалистом и романтиком, а я, знаете ли, учен рынком, перестройкой, реформами и прочими ужасами… Десятка!

– Чего? – хладнокровно уточнил Смолин.

– Тысяч. Рублей.

– И за что же?

– За всё, – сказал хозяин, делая обеими руками широкий жест. – Цените мое великодушие. Платите десятку и забираете, что вам приглянется, хоть всё… Оптом, так ска-ать.

– А что – всё? – уточнил Смолин все так же спокойно.

– А всё, что есть: бумаги, фотографии, книги, вещички… Отец ерунды не держал, – он схватил ту вилку, что валялась на столе, сунул тыльной стороной Смолину под нос. – Вот, видите, в овальчике? Восемьдесят четвертая проба, дореволюционная… Или вам, музейщику, объяснять надо?

Смолин присмотрелся. Действительно, на тыльной стороне вилки просматривался крохотный овал с женской головкой и цифра ми «84» – классическая проба, какую начали ставить с девятьсот восьмого года. А рядом с ней еще что-то красовалось, неразличимое из-за темного слоя патины, но достаточно интересное. Если только он правильно угадал… Игра, и точно, приобретала интерес.

– Вот, извольте, – хозяин схватил вторую вилку (пельмень мягко шлепнулся на пол), подсунул Смолину под нос и ее.

Там красовалось точно такое же клеймо – а надпись рядом тоже не просматривалась, однако… Смолин взял у него вилку, повернул зубцами к себе. Положительно, то, что казалось неким кругляшком с несколькими выступами, напоминало…

– Тут много чего найдется, – сказал хозяин. – Пользуйтесь моей добротой, берите все потом за десятку. Всё так и копилось с тех пор, как дедушка в двадцать втором эту квартиру получил, когда дом на квартиры как раз и поделили, а купца Корнеева, как мироеда и сатрапа самодержавия… Ну, дели куда-то, я не выяснял, это вам с отцом потолковать бы, он всё знал и помнил, там целых четыре его книжки стоят… Их тоже забирайте.

– Нужно осмотреть, – произнес Смолин коронную фразу толкового антиквара.

– Да ради бога! Хоть сейчас и смотрите… – он состроил то ли хитрую, то ли беспомощную гримасу. – Вот только… Не разодолжите ли авансиком, пока будете изучать, так сказать, творческое наследие? Необходимо, вульгарно выражаясь, догнаться, у нас вчера было маленькое торжество, ну и…

Ага, подумал Смолин. Первый понедельник на этой неделе, как тут не отметить? Ну что же, именно такое развитие событий, откровенно-то говоря, ему и нравилось. Это у приличного человека стыдновато чуточку забирать раритет за бесценок, а касаемо такого вот сокровища – никаких угрызений совести…

Он достал бумажник, прикинув мысленно, каковы в этом медвежьем углу могут быть цены на дешевое спиртное, вытащил полтинник. Подумал и добавил еще один. Предупредил доброжелательно, со знанием дела:

– Виктор Никанорович, я вас очень прошу: не нужно технарика, ладно? Нам с вами еще серьезные деловые переговоры вести…

– Понял, будьте благонадежны! – хозяин выхватил у него сотню, – Технарик я и сам не особенно уважаю, его без вреда для организма может потреблять исключительно люмпен-пролетарский элемент, а интеллигентному человеку достаточно вина и фруктов… Вы посидите, осмотритесь, я мигом. Тут, на углу, ларек…

Смолин по простоте душевной решил, что хозяин сейчас начнет обуваться, искать рубашку – но дражайший Виктор Никанорович, не заморачиваясь такими пустяками, выскочил в прихожую, как был – босиком и в майке. Хлопнула входная дверь, и Смолин остался один.

Кухонька все еще выглядела достаточно опрятно – видимо, не утешный наследник поселился здесь совсем недавно и не успел всё вокруг испаскудить. Хотя пустых бутылок и грязных кастрюль хватало. Смолин заглянул в крохотный совмещенный санузел, непропорционально высокий, как все помещения здесь. Там, как он и рассчитывал, отыскался ополовиненный тюбик зубной пасты – конечно же, оставшейся от покойника, наследничек не походил на человека, способного себя утруждать чисткой зубов…

Не тратя времени, Смолин принялся за ту вилку, где непонятная надпись прослеживалась четче. И вскоре был вознагражден: «кружочек» оказался двуглавым орлом (что означало поставщика императорского двора), а крохотные буквицы сложились в магическое слово. Семь букв, первая «эф»… Ну, Фаберже, естественно, снова ширпотреб, но ведь – Фаберовский…

С хозяином безусловно имело смысл не то что вести переговоры, а ударять по рукам немедленно. Обе этих вилки Смолин завтра же мог продать в Шантарске по десятке за штуку (как минимум, господа мои, как минимум!), к тому же в кармане лежала и пепельница… И это наверняка не всё, что здесь имеется, мало ли что мог натащить за десятилетия усердный краевед – начинавший к тому же в те былинные времена, когда то, что сейчас стоит многие тысячи долларов, обходилось в копейки… Смолину дважды в жизни приходилось покупать квартиры, то бишь всё, что в них имелось – и оба раза он оказывался в хорошей прибыли. Не было сомнений, что так же случится и теперь.