tmp0

Совсем одна, она была вынуждена ждать в этом жутком замке, слушая то и дело раздающиеся снизу крики, которые стихли только к восходу. За это время она прошла через своего рода катарсис. Ее мысли прояснились, а решительность только усилилась, став абсолютной. Она чувствовала себя так, как, ей казалось, чувствовали себя ее тетки перед великой битвой. И теперь она ждала, чтобы все закончить… так или иначе. Эмма знала – эту комнату живым покинет только один из них.

Деместриу вызвал стражу.

- Когда Иво вернется, не впускай его сюда, - приказал он вампиру. – Какой бы ни была причина. И ни слова о том, что нашел ее. Если проговоришься, то лишишься внутренностей на долгие годы.

Что ж. Она росла, слушая не менее популярные в Ллоре угрозы – те, что начинались с «если этого не произойдет или не случится» и заканчивались «тогда приготовься к последствиям» - но этот парень был не плох.

Переместившись к двери, Деместриу закрыл ее за стражником на засов.

Знаааачит… никто не может переместиться внутрь или наружу, и теперь, никто также не может выйти отсюда?

Когда Деместриу вернулся на свое место, любое удивление, которое он испытывал до этого, исчезло. Он хладнокровно ее изучал.

- Ты точная копия своей матери.

- Спасибо. Мои тетки часто говорили то же самое.

- Я знал, что Иво что-то задумал. Знал, что он что-то разыскивал и что потерял дюжины наших солдат – в одной только Шотландии троих. Поэтому решил забрать у него то, к чему он так усердно подбирался. Но не ожидал, что это будет моя дочь.

- Что ему от меня нужно? – спросила она, хотя и догадывалась, теперь, когда имела четкое представление о своей гребаной родословной.

- Иво веками что-то замышлял, целясь на мою корону. Но он знал, единственное, что Орда считает священным – это кровное родство. Он не смог бы править, не имея связи с королевской семьей. И так случилось, что он нашел эту связь. В моей дочери.

- Так он решил, что просто убьет тебя и заставит меня выйти за него?

- Именно, - последовала пауза, и затем он спросил: - Почему ты никогда не искала меня до этого дня?

- Я узнала о том, что ты мой отец примерно восемь часов назад.

В его глазах вдруг мелькнули чувства, но они оказались столь мимолетны, что Эмма подумала, будто ей привиделось.

- Твоя мать…не сказала тебе?

- Я не знала ее. Она умерла сразу после моего рождения.

- Так скоро? – тихо спросил он будто самого себя.

- Я искала информацию о моем отце – о тебе – в Париже, - пояснила она, отчего-то пытаясь утешить его этими словами.

- Я жил там с твоей матерью. Над катакомбами.

При упоминании о месте, из которого Лаклейн с трудом вырвался, возникшая еще минуту назад толика тепла по отношению к Деместриу тут же испарилась.

- Посмотри, как в твоих глазах искрится серебро, прямо как у нее, - взгляд его красных глаз впервые оценивающе прошелся по Эмме.

Повисла неловкая тишина. Она огляделась по сторонам, пытаясь вспомнить тренировки, которые навязывали ей Анника и Регина. Накостылять Кассандре - это одно, но сейчас перед ней сидел монстр.

Она нахмурилась. Если он монстр, тогда и я тоже.

Эй, и мне не обязательно жить. Она знала, что только один из них покинет эту комнату. И теперь Эмма осознала, что это в лучшем случае.

На стенах она заметила оружие. Перевернутые вверх ногами и висящие крест-накрест мечи. Те, что в ножнах - были более подвержены ржавчине, и поэтому хрупки. Значит, нужно достать тот, что без ножен.

- Садись, - когда она неохотно подчинилась, он поднял кувшин с кровью. – Выпьешь?

Она мотнула головой.

- Поостерегусь.

Он бросил на нее взгляд полный отвращения.

- Ты говоришь как человек.

- Мне бы по доллару за каждое такое заявление… - выдохнула она.

- А может, ты просто совсем недавно пила из своего ликана?

Даже если бы могла, она не видела смысла это отрицать, поэтому, расправив плечи, произнесла:

- Да, пила.

Он приподнял брови и посмотрел на нее с новым интересом.

- Даже я отказался пить из бессмертного, подобного ему.

- Почему? – спросила она, наклоняясь вперед. Ею полностью завладело любопытство.

- Это было единственным указанием, которое моя мать дала теткам, когда отослала меня к ним – я никогда не должна была пить напрямую из источника.

Деместриу не сводил взгляда с кубка с кровью.

- Когда ты выпиваешь кого-то досуха, ты забираешь все его воспоминания, всё, что у него есть – даже самое потаенное из глубин души. И стоит чаше воспоминаний переполниться, как эта бездна становится очень даже буквальным термином. Можно ощутить ее на кончике языка. Сердце становится черным, а глаза краснеют от переполняемой ярости. Это яд, который не можешь не жаждать.