tmp0

   Как будто не было меня...

   Тем временем Троцкий закончил свою речь и я, кажется, понял, откуда у меня возникло это ощущение привкуса театральности. Троцкий "закрылся". Он прекрасно понимал, что в его раздувающемся конфликте с большинством Политбюро речь идет не только о принципах и о судьбе революции, но и о борьбе за ленинское наследство, за распределение власти. Пока Ленин был признанным лидером партии, эта борьба не имела столь серьезного значения - все они были в лучшем случае вторыми, а Ленин к тому же позволял всем им чувствовать себя с ним на равной ноге - конфликтовать, спорить, и даже оставлять его в меньшинстве по ряду вопросов. Эти - не таковы. Они не смогут держать в узде массу амбициозных и небесталанных политиков революционной волны одним только своим авторитетом. Поэтому для этих первая роль означает одно - безраздельную власть. Иначе - не удержаться. И каждый из них это понимает, хотя и с разной степенью отчетливости.

   Но вот этот аспект сложившейся ситуации Предреввоенсовета ни в коем случае не хочет демонстрировать публично. И с почти незнакомым ему служащим НКВТ обсуждать что-либо подобное он не намерен. И вряд ли мне сейчас удастся не то, что переубедить Троцкого, а хотя бы побудить его затронуть эту щекотливую тему. Жаль. Ну ладно, честно говоря, я ведь и не рассчитывал на немедленный успех. Придется предпринять еще одну (а может быть, и не одну?) попытку. Но для этого надо чем-то зацепить Троцкого. Поднимаюсь со своего полукресла:

   - Хорошо, Лев Давидович. Вижу, что вы не расположены к серьезному разговору. Понимаю, что для такого разговора между нами пока нет достаточно доверительных отношений. Однако подумайте на досуге вот еще о чем, - и на него вываливаются заранее заготовленные козыри:

   - Запоминайте. 22 сентября Болгарская компартия поднимет восстание и менее чем за двое суток будет разгромлена. Что будет в Германии - я тоже знаю. Представители Коминтерна там вынуждены будут отменить восстание накануне 25 октября - и мне известно, почему. И знаю, как вспыхнет и во что может вылиться партийная дискуссия, к которой вы идете семимильными шагами...

   - Да, - спохватываюсь я, - и попробуйте прислушаться к одной совершенно конкретной рекомендации. Когда на Пленуме ЦК 25 сентября вы дойдете до точки кипения, не пытайтесь покинуть заседание, хлопнув дверью. У вас попросту ничего не выйдет, - глядя прямо в расширившиеся от гнева глаза Троцкого, поясняю. - Дверь в зале заседаний слишком тяжелая и поворачивается крайне медленно. Попытавшись хлопнуть этой дверью, вы только поставите себя в смешное и даже жалкое положение. - Троцкий, готовый уже выпалить какую-нибудь саркастическую тираду в мой адрес, все же в последний момент сдерживается.

   - Мой телефон вашему секретариату известен, к тому же дополнительно указан в списке консультантов для Спотэкзака. Честь имею!

   Расправить плечи. Легкий наклон головы. Щелчок каблуками. Четкий поворот через левое плечо - и я почти строевым шагом покидаю кабинет, не дав хозяину возможности попрощаться (не кричать же ему "до свидания!" в спину уходящему). Так, маленькая месть за аналогичное поведение человека, звонившего из его секретариата.

   * * *

   После ухода посетителя, разговор с которым повернулся столь неожиданной стороной, Троцкий некоторое время сидел неподвижно, затем встал, подошел к окну и с минуту смотрел невидящими глазами на хмурое сентябрьское небо над Москвой.

   "Да, интересный поворот. Откуда у этого Осецкого, мелкой шишки из НКВТ, такие сведения? И зачем он мне их выкладывает? - размышлял Троцкий. - Что тут за интрига раскручивается, и кто за этим стоит? Напугать меня хотят? Для чего? Вывести из игры? Но я и так вроде к власти не рвусь..."

   Лев Давидович прервал размышления, резко повернулся, устроился за столом и цепким движением взялся за один из телефонов:

   - Сермукс здесь? Передайте ему трубку!.. Николай? Срочно мне все подробности об Осецком Викторе Валентиновиче. Главное - с кем связан или ранее был связан в партийной верхушке. И не забудьте такую деталь - где получил военное образование, где служил и так далее...

   * * *

   Закончив беседу с Троцким, я вернулся к своим делам в наркомате. Сентябрьскую зарплату нам выдали совершенно новыми купюрами - это были первые деньги с символикой СССР. Купюры крупные - по десять, пятнадцать и двадцать пять тысяч, с гербом СССР, с надписью "Государственный денежный знак Союза Советских Социалистических Республик". Вот полиграфическое исполнение было довольно примитивным, только изображение герба было гравировано со всей тщательностью...

   Деньги для выдачи заработной платы привезли в кассу наркомата только к самому концу рабочего дня, а выдачу начали вообще лишь около семи вечера, и поэтому, против обыкновения, в тот день я возвращался домой довольно поздно. Темные, едва ли не черные дождевые тучи висели, считай, над самыми крышами домов, превращая вечерний сумрак почти что в ночную темень. Когда я свернул в Малый Левшинский переулок, и до моего дома оставалось дойти едва пять десятков шагов, дорогу мне преградили двое.