Тьма ваших душ

Над могилой Зората не плакали родственники — их пепел уже давно положили в иных местах. А трое чёрных драконов, стоявших около орошённой недавним дождём клумбы, знали, что погребённый физически жив. Он умер лишь как личность, совершив свой ритуал и став Воплощением. Все страхи, комплексы и особенности характера, мешавшие воспринимать Всевладычицу, погибли в метаниях разума, поражённого вызывающим галлюцинации составом. Как Зорат этот дракон умер, потеряв свой разум в длительной изоляции, но как новый сосуд Тьмы он родился. В этот момент нового верховного жреца Тьмы полагалось вызволить и включить во свои ряды.

Но на этот раз Воплощениям не хотелось себе партнёра.

— Я и так слишком раздробился в нас, не считаете? — Варлад, хотя и говорил от имени Тьмы, предпочитал продолжать называть себя в мужском роде, чтобы не подражать безумной Герусет. В конце концов, есть и мужской аспект Тьмы — Мрак.

— Чем больше меня, тем лучше… Не в этом дело, — Намира, желая показать, что Тьмы в ней больше, чем в остальных, поднялась на задние, вспыхнув чёрной аурой. — Я не хочу, чтобы Зорат Сурт, сын еретика, утверждавшего, что он выше Тьмы, сын убийцы Аменемхата, был достоин меня. Он достоин лишь смерти — пусть и лежит в гробу.

Арма провела лапой по свежевскопанной земле.

— Зорат силён и не глуп, — уголки пасти Воплощения слегка поднялись. Удобно, когда можешь обсудить вопрос сама с собой, но опираясь на несколько совершенно противоположных мнений. — Даже если он и не достоин стать Воплощением, нужно признать, что бросать того, в кого я вложила столько сил — нерационально.

— Рационализм — удел бездушных Светлых, — рявкнула Намира, не повернув головы, будто крича на саму себя. — Это они сковывают всё законами и логикой, а мотивы Тьмы непознаваемы! Не драконьему разуму судить мои поступки и опровергать моё решение — во мне больше сознания, чем во всей Вселенной. И сейчас я говорю, что Зорат пойдёт против Тьмы, потому он должен умереть по-настоящему.

— Зорат пойдёт дальше, как и я. Или ты считаешь, что долетела до своего потолка? — Арма повернула нос на Намиру — и едва успела отпрыгнуть в сторону, увернувшись от ускорившейся драконицы. Когтистая лапа пролетела мимо, но Арма развернулась на месте и выпустила в черношерстную луч кипящей праны. Та поднялась на задние, скрещивая передние на груди, и резким взмахом выставив перед собой тёмно-грозовой щит, мигом покрывшийся множеством трещин. Секунду обе крылатых стояли на месте, пытаясь пересилить друг друга, а затем совместно погасили энергию и опустились на все четыре, тяжело дыша.

— У нас общий разум, — погрустнел Варлад, — но, как у любого несмышлёного дракона, он может войти в противоречие сам с собой. Оставлю пока Зората. Я потом решу его судьбу. Он выйдет в тот момент, когда будет нужен Нашару и сыграет мне на пользу, — проявив в ладони кольцо-ключ от темницы несостоявшегося Воплощения, архитектор обронил будущее Нашара в траву.

* * * Три года назад. * * *

— Мы так долго не протянем, госпожа, — Орниас, вытирая глефу о шерсть одного из убитых оборванцев, выпрыгнувших из лесной засады, посмотрел сузившимися после напряжённой драки зрачками на свою новую повелительницу. Та, волоча от усталости крылья, ходила на четырёх между порванных и порубленных тел, высматривая и себе стоящее оружие, чтобы драться хотя бы наравне с новыми друзьями:

— Если хотите похныкать, летите и сдавайтесь Герусет! Она вас успокоит, — самка недовольно оскалилась, грустно опуская уши. Налётчики, к сожалению, дрались либо когтями, либо самодельными каменными копьями, так как не принадлежали к гайдукам стражи или армии, и к разбою их подтолкнули голод и отчаяние. А убийце сар-волха и телохранителям, которым грозила расплата за то, что не уберегли хозяина, хотелось улететь как можно дальше от столицы, чтобы не мозолить глаза прогнившим лидерам Тёмных. Единственную ценную вещь отыскал Пенеаш, сняв с обгоревшего пальца главаря разбойников кольцо с большой круглой печаткой.

Сдув пепел, бело-тигровый дракон отставил резное плетение рун на лапу от носа, чтобы лучше их разобрать своей хищнической дальнозоркостью.

— «Зорат Сурт», — прочёл он. — Видимо, из благородной семьи, но поступившийся честью.

— Значит, вещь продать будет можно без проблем с его роднёй, — для облегчения ходьбы на задних бело-серый Орниас растворил глефу в своей душе. Можно было бы и полетать, конечно, только так будешь слишком заметным. — Шевелите лапами, птахи. Мы ещё недостаточно хорошо схоронились, раз на нас покушались.