Тьма ваших душ

— Я умею быть искренним, — усмехнулся дракон. — Причём у меня в мыслях действительно была идея подлететь к Утгарду на этом корабле и взять тебя в плен, сар-волод, — морду Инанны исказила злоба, но Нажар не обращал на это внимания. — По счастью, мы с братцем — не какие-нибудь простые Тёмные. И эти копыта — наша плата за нашу волю.

— Скорее, за её пластичность, — вставил Зорат в рефлекторной хохме, тяжело задумавшись над новостями.

— И ты сомневалась в том, что Тьма имела против тебя нехорошие намерения? — Маррут покачала головой. — Я предостерегала тебя об этом с самого начала.

— Как же мне надоели эти сектанты… — Инанна со вздохом взвесила своё лезвие. — Хочу быть такой же гадиной, как Тьма.

— Не надо так о себе, сар-волод, — Маррут опустила уши и строго свела брови. — Ты лучше.

— О, я не сомневаюсь, — Инанна благодарно, но с возвышенной хитростью глянула на Нажара.

Серый указал лапой на балкон:

— Этот корабль теперь твой, поскольку принадлежит мне, а я принадлежу тебе, сар-волод. И я использую его только на благо Нашара, — его глаза сверкнули. — Но у меня ещё остаётся одна миссия. Флот в наступление должен вести я.

* * * Деревня Ликдул. * * *

На нос Агнара, задумчиво сидевшего на крыше таверны и хмуро провожавшего взглядом солнце, упала снежинка, быстро растаяв от тепла тела.

Том пятый Снег на листьях. Глава первая: Лиманеронский суд

Воздух здесь был… словно ядовитым. Он с трудом проникал в лёгкие, колол их изнутри, не давал сосредоточиться. Но то, что Герусет дышала — её радовало. Или, по крайней мере, она чувствовала удовлетворение от этого. Значит — ещё жива.

На первый взгляд, она выглядела точно так же, как и задолго до момента смерти, до того, как радужно-переливавшийся клинок Инанны отделил голову Герусет от тела. Всё та же чёрная шерсть на груди, животе, внутренней стороне задних лап, а также на стопах и на кистях, постепенно сменялась белой; чёрные крылья украшали белые маховые перья с красной окантовкой, рубином сверкали кончики волос её длинной чёрной гривы и хвоста. Уши настороженно поднялись и дёргались, стремясь уловить малейший звук, а глаза смотрели беспокойно и… Впрочем, нет. Один глаз её смотрел обеспокоенно, в то время как другой был тускл и словно бы слеп.

Красные когти вонзались в иссохшую, покрытую множественными трещинами серую землю, из которой тут и там торчали стволы уродливых, искривлённых и согнутых деревьев с белыми иглами вместо листвы. Мрачное небо над головой драконицы было тёмным, словно предгрозовым, но ровно посереди него зависло жуткое бледное светило, лившее, тем не менее, достаточно света, чтобы на этой земле воцарились слабые сумерки, какие бывают в ненастный день, когда солнцу не удаётся выглянуть из-за туч, но и мрак не наступает.

Она не знала, чего ждала. Её хвост метался из стороны в сторону, выдавая волнение, а взгляд приковала к себе высокая башня у самого горизонта. Она выглядела ладьёй на шахматной доске — чёрная, но с золотым отливом на вершине и кровью зари у подножья. Она вздымалась над странным мирком, словно неведомым когтем рассечённым на четыре части: серая пустошь, напротив которой раскинулась ледяная пустыня, слева густой лес с деревьями, достающими до самого неба, справа — мрачный остров посреди безбрежного океана. И башня, главенствующая над всем миром. Но мир был вовсе не безжизненным — тут и там драконица видела развалины древних крепостей и сожжённые поселения, окутанные тяжёлым зеленоватым туманом.

Ветер, злой и колючий, вместе с пылью и сором приносил удушливый смрад, оскорблявший чуткий нюх, уши улавливали скрежет тварей, о которых сложно было иметь какое-либо представление, поскольку слишком незнакомыми были слышимые ею звуки. И, тем не менее, Герусет поднялась — сначала на четыре лапы, затем, чтобы видеть дальше в этом странном месте, на две. Страшная слабость охватила её тело, но она была не физической природы — Герусет чувствовала себя полностью опустошённой, выжатой, как будто всю её прану вытянула… смерть. В этом не было сомнений — сложно выжить, когда тебе отрубают голову. И в то же время — Герусет была жива. Непонятно где, непонятно как, но чувствовала, как бьётся сердце и в воспалённом мозгу, жившем разумом самца при теле самки, пульсирует одна лишь только мысль.

Закрыв глаза, чтобы преодолеть минутную слабость, Герусет сделала свой первый неуверенный шаг — и тут же земля треснула у неё под лапой, обвалившись и обнажив грудную клетку древнего скелета. Герусет выпростала лапу из костей, но внезапно замерла и уставилась на них.

Её язык судорожно прошёлся по губам, когда она наклонилась и сунула лапу под землю, нащупав череп дракона — а в том, что это был дракон, сомнений Герусет не испытывала. Вытянув лапу с черепом, Герусет направила на него крохи своих сил, взывая к ответу. Его пришлось ждать недолго — череп обжёг ей лапу, но вместе с этим ожогом пришёл вопрос:

«Что тебе нужно?»

— Где я? — спросила Герусет охрипшим голосом.