Тьма. Том 1 и 2

Машина прошелестела шинами по асфальту, притормаживая, и свернула с шоссе на грунтовую дорогу, тянувшуюся между двух полей. С одной стороны весело шевелили жёлтыми головами подсолнухи. А с другой, за лесополосой – виднелась вспаханная земля.

На обочине, в сотне метров от шоссе, стоял с десяток автомобилей – скорая, кареты городовых, чёрные автомобили с эмблемой Тёмного Приказа. Эмблема мне нравилась своей современностью и лаконичностью: на чёрном фоне был обведён белым силуэт кошки, приоткрывшей один зелёный глаз.

Машину Константина тут явно знали. И даже ждали. Городовые, стоявшие в охранении, сразу оживились: один побежал куда-то в лесопосадку, а второй стал махать рукой, указывая, где припарковаться.

- Здравия желаю, ваши благородия! – стоило только Косте открыть дверцу, как к автомобилю подскочил радостный урядник. – Константин Петрович! Мария Михайловна!

У урядника, к слову, имелась отметина двусердого. Так что человеком он был непростым.

- Приветствую, Виктор Леонидыч! – поздоровался Константин. – Знакомьтесь, это Фёдор, временный помощник и охранник Марии Михайловны.

Урядник повернулся ко мне, и я решил не выпендриваться:

- Просто Фёдор. Очень приятно!

В ответ он пожал мне руку и приглашающе указал на посадку.

- Ну… Прошу проходить на место. Мария Михайловна, без вас просто не знаем, что и делать!

- Сейчас посмотрим, что там такое… – пообещала Малая.

- Виктор Леонидыч, а покажите, пожалуйста Феде всех наших, чтобы лица запомнил… – попросил Константин.

- Всенепременно! Фёдор, давай за мной! Сейчас со всеми тебя познакомлю.

- Ого! Мясная лавка открыта! – донёсся из лесопосадки голос Марии. – А внутренности отдельно были?

Я хмыкнул на это замечание, а Виктор Леонидыч усмехнулся и пояснил:

- Мы Марию Михайловну постоянно дёргаем. К трупам её благородие привыкли, а вот юмор – как видишь, испортился. Ты сам-то как? Трупов не испугаешься?

- Да вроде бы не должен, – я поморщился. – Насмотрелся за последние дни.

- Ну, значит, молодец! Так, давай с нашими знакомиться…

В группе прикрытия было два десятка городовых и ещё два старших городовых. И все они были двусердыми, как и урядник. Так что правильней было сказать, что это особые городовые, но Виктор Леонидыч, видимо, не считал нужным их инаковость подчёркивать.

Меня представили всем до единого, а я в процессе внимательно наблюдал за каждым, запоминая и лицо, и нюансы поведения. Раз мне сказали, что стрелять надо в любого, если замечу что-то странное – значит, и этих буду подозревать. На всякий случай.

- Ну вот такой у нас отряд! – тем временем подытожил Виктор Леонидыч. – Все ребята, как сам видишь, силой не обделены. Но сильно на неё не рассчитывай…

- Почему? – удивился я. – Раз есть чёрное сердце, значит, что-то да умеют.

- А ты не в курсе, да? – прищурился Виктор Леонидыч.

- Да я недавно стал… – не стал скрывать я и сразу добавил: – Если что, соглашение о неразглашении я уже подписал!..

- Ага, понятно… У них у всех Боевое Рождение, но неполноценное. Да и у меня тоже. Некоторые такое Боевое Рождение даже за Рождение-то не считают… – пояснил урядник. – В общем, можем чуть-чуть… Но разве что самую малость… Я вот, к примеру, могу щит поставить. Правда, только на себя. Как бы эдакой плёнкой прикрываюсь. И она в лучшем случае снизит урон. Уж до чего у Марии Михайловны что щиты, что удары слабенькие… Но у нас-то ещё слабее, Федь!

- Не знал… – я покачал головой. – Не знал, что так может быть.

- Ну, как видишь, может. Боевое Рождение – штука такая… Непредсказуемая! – урядник вздохнул. – А ещё во время обучения всякое может случиться… Ты сам-то, если не секрет?..

- Тоже Боевое Рождение, – признался я, начиная понимать, что мне могло грозить, если бы не боярин Павел.

- Повезло. Ну или не очень… Тут как пойдёт. А вообще, знаешь, на всё воля Господа! – урядник хлопнул меня по плечу. – Ты, главное, учись. Слушайся Марию Михайловну. Может, и дальше всё хорошо будет. Не застрянешь, как мы, в отроках.

- Буду учиться. И слушаться, – очень серьёзно пообещал я.

Правда, кое-что было непонятно: а чего они все мне угрожают-то, а?! То ли намёки делают, то ли заранее оплакивают… Что за мода-то такая? Или причины есть? Решив, что надо в ближайшее время ещё раз разузнать о своих перспективах у старших товарищей, я не стал зацикливаться на вопросе.

Воинская служба приучила меня к тому, что при наличии важной задачи остальное надо временно игнорировать. Пошёл в дозор – зри. Пошёл в бой – бей. А лишние переживания должны остаться в стороне. Всё потом! А сейчас мне надо дежурить рядом с Марией и всех подозревать.

Так что вместо того, чтобы стоять и сопли жевать, я поспешил в посадку, где уже скрылись Малая и Константин.

Среди стволов деревьев мне предстала неаппетитная картина. На земле лежала белая плёнка. А на белой плёнке лежал молодой парень. К несчастью для парня – по частям. И выражение боли и ужаса, застывшее на той части, которая лицо, наводило на мысли, что резать его начали при жизни.

Даже мне что-то слегка поплохело…