Тьма сгущается

Это было уже не предположение, а руководство к действию. До того, как его призвали в армию короля Пенды, он был именно таким, каким его все вокруг считали, — рохлей, бухгалтерским сыночком. Сейчас же его сдерживало лишь одно: надо как следует все просчитать, чтобы ловушка захлопнулась вовремя. Найдя решение, он прищелкнул языком от удовольствия.

— И если теперь я испугаю его до смерти… Этот поганый червяк со всех лап помчится жаловаться своим разлюбезным рыжикам!

— Не сомневаюсь, — побелев, ответил Эалстан. — Я просто не знаю, за что хвататься. Может, самое лучшее — это сидеть тихо и не высовываться? Я ведь все время о папе думаю.

— Все будет в порядке. — Старший брат ухмыльнулся, закусив губу. — Я тоже не желаю вам беды. Да и силы горние мне помогут, надеюсь. — И, саданув себя кулаком в колено, он добавил: — Удивляюсь, почему это дядюшка меня до сих пор не предал!

— Но он никогда… Ничего такого… — Эалстан окончательно обалдел.

— Ну и что? — холодно осведомился Леофсиг. — Чаще всего опасны не те, кто болтает на всех перекрестках, а те, кто молчит.

Как и в большинстве елгаванских городов, в Скрунде древние и современные строения прекрасно соседствовали друг с другом. Так, в нескольких кварталах от рыночной площади возвышалась мраморная триумфальная арка, установленная уже на закате Каунианской империи в ознаменование победы древнего императора Гедиминаса над одним из альгарвейских племен — белситами. Надпись на арке восхваляла Гедиминаса как величайшего из живших героев и победителя непокорных племен.

Но Талсу обращал на эту арку и ее надпись не больше внимания, чем на примостившуюся рядом с ней масляную лавку. Он проходил под ней по нескольку раз в неделю с тех самых пор, как стал настолько большим, что ему разрешили уходить далеко от дома. Он так привык ней, что за все это время так и не удосужился как следует разглядеть на ней барельефы и внимательно изучить гордую надпись. Он даже не знал толком, что именно на ней написано: в его школе не преподавали классический каунианский. Как, впрочем, и в большинстве елгаванских и валмиерских школ — кому нужен мертвый язык?

Сегодня арка оказалась на пути Талсу только потому, что надо было отнести готовые четыре пары брюк жившему в полумиле от этого исторического монумента постоянному заказчику его отца. И сегодня арка все же привлекла его внимание — вокруг нее бурлила довольно большая толпа. Некоторые были елгаванцами, бОльшая же часть, судя по тесным рубахам, характерным широкополым шляпам, килтам и гольфам, состояла из альгарвейцев.

— Вы не можете сделать это! — кричал какой-то елгаванец, и соотечественники поддерживали его дружным одобрительным гулом.

— Эта арка стоит здесь уже более тысячи лет! — надрывался другой. — Сносить ее — произвол!

И вновь — эхом — одобрительный гул толпы.

— Они что, арку хотят снести? Но почему? — спросил Талсу у одного из мужчин. — Ведь от нее никому никакого вреда.

Да он сам, с тех пор как вернулся в Скрунду после поражения елгаванской армии, едва ее замечал.

Но прежде чем ему ответили, один из альгарвейских офицеров полностью удовлетворил его любопытство.

— Мы можем ее снести, и мы ее снесем! — объявил он на елгаванском. И хотя говорил он с акцентом, понять его было довольно легко. — Она является оскорблением для всех когда-либо живших альгарвейцев и для альгарвейцев, живущих сегодня. Она оскорбляет своим существованием все альгарвейские королевства: само Альгарве, Сибиу и даже Лагоаш, который лишь из-за политических интриг считает нас своими врагами!

— Да кого может оскорбить правда? — выкрикнула какая-то женщина из толпы.

— Альгарвейцы побеждают всегда и везде! — напыщенно заявил рыжий офицер. — Их победы — лучшее доказательство того, что каунианский тиран состряпал фальшивку, которую хотел подсунуть своим потомкам! Эта историческая рухлядь давно уже просится на свалку. И мы ее туда отправим!

Не вступая больше в пререкания, офицер кивнул магу, давая сигнал к действию. Только сейчас Талсу заметил сваленные под аркой ядра и бегущие от них и опутывающие арку силовые шнуры.

Хозяин масляной лавки выбежал вперед и, закрыв свой домик грудью, выкрикнул:

— Вы что, хотите обрушить миллионы тонн камня прямо ко мне на крышу?

— Успокойтесь, — снизойдя до ответа, скривил надменные альгарвейские губы офицер. — Буралдо — один из наших лучших специалистов. Он работает очень аккуратно. С вами ничего не случится.

— А если я все равно против! — завопил продавец масла. Но в ответ лишь удостоился непередаваемо изысканного и одновременно издевательского пожатия плечами — альгарвейцы были мастера на красивые жесты. Возмущенный хозяин издал отчаянный яростный рык.

Талсу, не жалея локтей, стал пробиваться в передние ряды. Стоило ему оказаться впереди, как он увидел двух альгарвейских солдат с жезлами наизготовку. Они лишь предупреждали — вид у них был явно не воинственный, уж кто-кто, а он понимал разницу: видел он их в бою и вообще во всех видах. Помахав перед ними брюками, он вежливо спросил:

— А нельзя мне пройти, чтоб доставить заказ, допрежь вы ее взорвете?