Тьма сгущается

Когда они дошли до окраины деревни, обоим жандармам уже до смерти надоело выгонять из домов запуганных кауниан. Вместе с последним семейством они вернулись на площадь, где уже столпилось сотни две светловолосых жителей Ойнгестуна. Те переговаривались на своем старинном наречии и на фортвежском вперемешку, пытаясь, вероятно, понять, зачем их собрали. Бембо как-то вдруг преисполнился горячей благодарности к начальству, что выдало ему тяжелый, мощный, всем явственно видный боевой жезл, с которым жандарм тащился от самого Громхеорта. Чучелок на площади было куда больше, чем альгарвейцев. Пусть знают, на чьей стороне сила.

Сержант Пезаро окинул площадь подозрительным взглядом.

– Это все?

– Все, кто не ушел грибы собирать, – ответил один жандарм.

– Или не прятался под кроватью, – добавил второй, указывая на семью кауниан: женщина пыталась перевязать разбитый лоб мужа. – Вон те сукины дети попробовали было, но я их живенько отучил фокусы вытворять.

– Ну ладно. – Пезаро обернулся: – Эводио, переводи.

– Слушаюсь, сержант!

Единственный во всей компании Эводио не до конца позабыл старокаунианский, которым его пичкали в школе.

Пезаро набрал побольше воздуха в грудь заревел, точно на плацу:

– Кауниане Ойнгестуна! Альгарвейское королевство нуждается в вашей службе! Сорок человек из вас отправятся на запад, чтобы своими трудами закрепить успехи кампании против мерзкого Ункерланта! Вам будут платить, вам дадут кров и пропитание. И мужчины, и женщины могут послужить великому Альгарве; за вашими детьми будет обеспечен присмотр.

Он подождал, покуда Эводио не закончит переводить. Кауниане залопотали что-то на своем наречии. Вперед выступил один, за ним парень и девушка рука об руку, потом еще двое или трое мужчин.

Пезаро угрожающе нахмурился.

– Нам требуется сорок человек. Если столько добровольцев не найдется, недостающих мы выберем сами. – Словно по заказу, к ойнгестунскому перрону подкатил с востока становой караван, и сержант указал на него: – Вон уже и поезд. Видите – некоторые вагоны уже полны кауниан.

– Полны кауниан, точно сказано, – проворчал Бембо на ухо своем напарнику. – Набиты, что банки с сардинами в масле.

– Сардины дешевле, чем оливковое масло, – ответил Орасте. – А клятые чучелки дешевле, чем места в вагонах. – Он сплюнул на мостовую.

Из толпы выступили еще трое или четверо кауниан.

– Так не пойдет, – воскликнул Пезаро, качая головой и упирая кулаки в бока в театральном отчаянии. – Так вовсе не пойдет! – Вполголоса он добавил для своих: – Тяжело, когда никто не понимает по-альгарвейски.

Кто-то из толпы задал вопрос.

– Она хочет знать, – перевел Эводио, – можно ли взять с собой на восток личные вещи.

Пезаро покачал головой.

– Только одежду, что на них. Больше им ничего не понадобится. Как только прибудут на место, мы о них позаботимся.

– А долго нам придется там работать? – спросил мужчина.

– До победы, конечно! – ответил Пезаро.

Его окликнули из каравана. Сержант ощерился.

– Ладно, время поджимает. Еще добровольцы есть? – Из толпы выбралась еще пара кауниан. Пезаро вздохнул. – Этого мало. Нам нужно полное число. – Он ткнул пальцем в ближайшего мужчину. – Ты! – Женщина рядом с ним. – Ты! – Парочка, которую нашли Бембо и Орасте. – Ты, старый хрыч со своей девкой – оба, да, вы!

– Она его внучка, сержант, – поправил Бембо.

– Да? – Пезаро потер подбородок. – Ну тогда ладно. Лучше вы двое! – Он указал на пару мужчин средних лет. – Педерасты, небось.

Выбор совершился скоро. Под жезлами альгарвейских жандармов и охранников в поезде выбранные кауниане набились в вагон каравана.

– По домам! – рявкнул Пезаро на остальных. Эводио перевел для самых несообразительных.

Кауниане разбредались не спеша. Многие плакали по внезапно утерянным близким. Поезд укатил вдаль.

– Неплохо поработали, – заключил Орасте.

– Много ли они наработают на фронте, этакие помощнички с улицы? – полюбопытствовал Бембо. Орасте уделил ему снисходительный взгляд, какому позавидовал бы сам сержант Пезаро. В голове у жандарма словно разорвалось ядро. – А-а! Вот так, да?

– А как еще? – отозвался Орасте.

Наверное, он был прав: иной смысл в случившемся найти было трудно.

На обратном пути в Громхеорт Бембо был непривычно молчалив. Совесть его – обыкновенно зверюшка вполне ручная – скулила, кусалась и тявкала. Но к тому времени, когда жандарм плюхнулся на койку в бараке, он поборол проклятую. Кто-то на самом верху решил, что так и должно быть, – и кто такой патрульный Бембо, чтобы спорить? Спал он той ночью крепко – от усталости, не иначе.

Осенью погода в Елгаве, если не считать взгорий, стояла обыкновенно ровная – предмет зависти жителей южных краев. Становилось прохладней, и местные жители вместо легких рубах и полотняных штанов надевали бумазейные куртки и суконные брюки. У отца Талсу прибавилось работы: перебирая гардероб, елгаванцы спешно заказывали замену всему, что сносили за прошлую зиму.

– Мне бы ткани побольше, – ворчал старый портной. – Из-за проклятых альгарвейцев вечно материала не хватает. Из того, что у нас ткут, они половину забирают себе.