Тьма сгущается

– По мне, такое сукно можно вместо кольчуги носить. А уж накидку из него надеть все равно что приятеля на плечи взвалить.

– У нас же просили – потолще, – рассудительно заметил Траку. – На что ж ему жаловаться, если выйдет тяжелей, чем хотелось бы. – Он вытащил из-под прилавка самые большие портновские ножницы. – Принеси-ка его мерки, сынок. Не хочу лишнего отрезать.

Когда альгарвейский капитан вернулся в лавку портного, чтобы забрать свой заказ, он был трезв и все так же удручен перспективой отправиться на ункерлантский фронт. Судя по тому, что доводилось Талсу слышать о погоде в тамошних краях, винить в этом рыжика было невозможно.

Траку набросил тяжелую бурку на плечи клиента с таким суетливым тщанием, будто обшивал самого короля Доналиту.

– Пришлось поработать руками, сударь, – заметил он. – Не так много работы для портняжных чар, как, например, в ваших юбочках.

– Вижу, – заметил альгарвеец, слегка пошатнувшись под весом накидки, – что материала ты не пожалел. – И капитан пожал плечами – с натугой под грузом сукна. – Оно и к лучшему. В Ункерланте я об этом вряд ли пожалею.

– Надеюсь, именно это вы имели в виду, – промолвил Траку.

– О да! Именно такую накидку. – Альгарвеец снова пожал плечами. – Да если бы и не такую, пришлось бы терпеть – мой эшелон отбывает завтра перед рассветом. – Сбросив накидку, он сложил ее уверенными движениями человека, привыкшего заботиться о собственном гардеробе. – Благодарствую. Я, знаешь, не единственный офицер, – даже не единственный из гарнизона Скрунды – кто отправится с эшелоном на запад.

– Об этом мы не думали, – промолвил Траку, включая в это число и сына. Талсу кивнул: мол, не думали и не гадали.

– Мои соболезнования, – отозвался альгарвеец. – Это даст больше власти вашим графам и герцогам. Я навидался их достаточно, чтобы сказать: для вас же было б лучше, когда бы они все удрали за своим трусливым королем. И если б мы решили их до последнего спалить, вам было бы лучше, но мы не стали.

– Все равно командовать будете вы, – ответил Талсу.

– А вам и это не по душе? – полюбопытствовал офицер и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Часто ли ваши дворяне интересуются, чего хотят простые люди?

«Никогда» – вот что хотелось ответить Талсу. Матери, отцу, сестре или близкому другу он мог бы сказать нечто подобное; в армии он мог поговорить по душам с иными однополчанами. Но даже в армии ему приходилось держать язык за зубами. И тем более не хотел он раскрывать душу перед едва знакомым человеком, тем более – одним из захватчиков.

Возможно, альгарвеец понял это.

– Тогда прощайте, – промолвил он, склонив голову. – Возможно, еще свидимся. – Траку он поклонился отдельно со словами: – Вы прекрасный портной. – Потом потешно пожал плечами и вышел.

– Неплохой парень, – вымолвил Траку, как будто слова жгли ему губы.

– Неплохой, – согласился Талсу. – Я это на фронте замечал: каждый рыжик отдельно мало от нас отличается. Но стоит им собраться толпой – и они превращаются в альгарвейцев. Не знаю, как оно выходит и почему, но всегда так получается.

– Стоит им собраться толпой – и они начинают сносить памятники, – добавил Траку. – Всякий раз, как прохожу мимо базара, ищу взглядом старую арку.

Талсу кивнул.

– Я тоже. Стоит им собраться толпой и отправиться на завоевание, и… – Он оборвал себя. – И кто знает, на что они способны? – закончил он, не желая признавать реальность ползущих по городу слухов.

Отец и так понял, что юноша имел в виду.

– Все равно не могу в это поверить, – заметил он. – Даже альгарвейцы не опустятся так низко.

– Надеюсь, ты прав, – вздохнул Талсу и добавил задумчиво: – Интересно, сколько же солдат и офицеров они выводят из Елгавы, чтобы бросить на ункерлантский фронт? И хватит ли оставшихся, чтобы удержать страну от восстания. Другое дело – я не знаю, согласится ли кто-нибудь восстать ради наших дворян.

– Я не хочу, чтобы какой-то жалкий рыжик звался нашим королем, – отрезал Траку.

Юноша поразмыслил над этим. И снова кивнул.

Южный ветер завывал, точно бесноватое привидение. Снег несся параллельно земле, не успевая укрывать землю, и только за валунами и в кустарнике намело сугробы. Сгибаясь под напором бури, отделение Иштвана продвигалось вперед.

– Вот же погодка – только козу пасти! – крикнул Кун.

Тощий и невысокий подмастерье чародея примотал очки бечевкой к ушам – иначе их унесло бы ветром.

– Это всего лишь буран! – отозвался Иштван, перекрикивая вопли ветра. – В моей долине так каждую зиму.

– Тогда ваша долина у звезд на дурном счету! – гаркнул Кун. – Вот у нас в столице по зиме погода почти приличная.

– Вот и размякли! – отозвался Иштван.

Кун презрительно отмахнулся. Иштван не стал продолжать спор, хотя мог бы. В конце концов – разве дьёндьёшцы не прирожденные воины? Что же это за воин, который жалуется на обычный буран?

– Я родом из маленькой долины, – вмешался Соньи. – Зимы у нас – суровей звезды не видывали. А я тоже промерз, как козел, и не стыжусь в этом признаться!