Тьма наступает

Комнату явно переделывали из лаборатории, наспех. И когда дело дошло до стола, заморачиваться не стали. Стол оставили лабораторный, просто накрыли его красивой скатертью с кистями. Металлические ножки, торчащие из-под скатерти, выдавали истинную суть. Зато вот кресло, в котором сидел единственный обитатель помещения, было роскошным даже на вид. В таком наверняка можно хоть выспаться с комфортом, хоть половину жизни провести. Я подумал, что кресло прибыло сюда прямиком из дворца, принадлежащего тому, кто занимал эту комнату.

— Знаешь, сколько людей меня здесь навестили? — спросил Жорж Юсупов, не глядя на меня.

Он смотрел в большую книгу, которую держал в руках.

— Трое? — предположил я.

— Ты первый.

Глава 2

Я пожал плечами.

— Я бы на твоём месте не стал расстраиваться. Ну, не навещают, и не навещают. Ты не в санатории, в конце концов. Место это — секретное, о нём никто не знает.

— Был бы жив отец — он бы пришёл в первый же день, — сказал Жорж.

— И не оставил бы от тебя мокрого места, — кивнул я.

— Может, и так. Но и всем канцелярским бы не поздоровилось.

— Присяду? — Я указал на свободное кресло.

Жорж кивнул, и я опустился в мягчайшие кожаные объятия. Господи, кайф-то какой… Интересно, что нужно сделать, чтобы меня посадили в такую же комнату с такими же креслами, никого ко мне не пускали и запретили выходить наружу? Где я в жизни оступился?..

— Иными словами, — сказал я, — твой отец устроил бы много шума, испортил бы всем настроение и не добился ровным счётом ничего. Так себе повод для гордости.

Жорж наконец оторвал взгляд от книги и посмотрел на меня. Тьмы в его глазах не было. Не было и привычного вызова. Только усталость, грусть и задумчивость.

— Он бы пришёл, — только и сказал Жорж.

Я помолчал, прежде чем спросить:

— Тяжело одному?

Жорж кивнул. Да, этот человек положительно изменился. Уже в который раз.

— Я чувствую себя как… — Он надолго замешкался, подбирая подходящие слова. — Как девица, которой воспользовались против воли, а потом вышвырнули из машины за городом ночью без одежды на холодном ветру.

— Смелое сравнение. Только вот один нюанс: тобой воспользовались не против воли. Ты сам вызвал это дерьмо из-за грани.

— Может, и сам. — Жорж опустил взгляд. — Я не знал, что так будет.

— А чего ты ждал? Что сможешь покорить Тьму?

— Я даже не знал, что речь идёт о Тьме, Барятинский. Я всего лишь пытался призвать демона… Всего лишь хотел стать сильнее.

— Некоторые люди разводят костры, чтобы стало теплее, — проворчал я. — А потом, когда видят лесные пожары, тоже уверяют, что ничего такого не планировали.

Жорж опустил голову.

— Я не знал. Правда, не знал! Видимо, тот демон — и был Тьмой. И теперь это очевидно уже для всех.

Ну… Я-то полагал, что дело обстоит иначе. Скорее уж теперь, когда вокруг нашего мира сгустилась Тьма, на призыв примерно чего угодно откликается она и только она. Но Жоржу это объяснять не обязательно. В ближайшие годы ему вряд ли будет позволено призывать кого бы то ни было.

— Ладно, — вздохнул я. — Отставить лирику. Я пришёл задать тебе один очень важный вопрос и хочу услышать на него обстоятельный ответ. Что за дрянь вырвалась из тебя и сбежала?

Зная Жоржа, я был готов к надменному «не понимаю, о чём ты говоришь». Но мальчишка, кажется, и впрямь повзрослел.

— По-моему, ответ очевиден. — Жорж положил книгу на стол и откинулся в кресле. Скрестил руки на груди. Он был одет в бархатный халат и домашние туфли — так, как, наверное, привык одеваться, находясь дома. — Это было то, что я призвал в наш мир. То, что подчинило меня себе. Тьма.

— Тьма в нашем мире принимает разные обличья, — сказал я. — Она становится хитрее. И сейчас здесь присутствуют как минимум две бесконтрольные сущности. Про одну не известно ничего. Вторая несколько дней жила в тебе. По-моему, небезосновательно будет предположить, что тебе хоть что-то о ней известно.

Жорж поднял руку. Широкий рукав халата соскользнул вниз, я увидел золотой браслет.

— Я помню себя лишь с тех пор, как эта штука оказалась у меня на запястье.

— Подожди, — изумился я. — Но я ведь своими глазами видел, что…

— Твои глаза тебя не обманывали.

Жорж опустил рукав халата. И поднял другую руку.

Чёрное пятно страшного ожога повторяло форму раскаленного металла — я, оказывается, запомнил её очень хорошо. Рука Жоржа, казалось, прогорела до самой кости.

— Мне не больно, — предупреждая мой вопрос и опуская рукав, сказал Жорж. — Но это единственное, чего сумели добиться целители. Ожог не убрать никакими средствами. А браслет я теперь ношу на другой руке. Господин Витман сказал, что он — точная копия того, который у меня был. И я очень хорошо помню, как надел тот браслет. Именно в этот момент я начал бороться… Но это было всё равно что сражаться с подхватившей тебя лавиной.

— Мысли, чувства, намерения сущности, которая в тебя вселилась, — настаивал я. — Что-то ведь ты должен был ощущать?

Жорж покачал головой:

— Ты когда-нибудь видел лавину, Барятинский?

— Доводилось, — брякнул я.