Тьма надвигается

Лагоаш ни с кем не воевал. Этим островное королевство стояло наособицу среди великих держав Дерлавая. Строго говоря, Ункерлант в настоящее время тоже ни с кем не воевал, но Фернао, как и все окружающие, полагал, что лишь потому, что конунг Свеммель, заглотив добрую половину Фортвега, теперь обдумывает, за кого бы еще из соседей взяться. Зувейза оскорбляла его самим своим существованием, зато Янина приютила короля Пенду, когда тот бежал из Эофорвика. Той или другой стране вскоре придется туго. Возможно – обеим. Фернао ставил на Янину.

Но Лагоаш, если повезет, сможет остаться нейтральным на протяжении всей этой безумной войны – или так надеялся чародей. О прошедших войнах напоминали монументы в многочисленных парках и на площадях Сетубала: недавно возведенные – в честь битв с альгарвейцами в Шестилетнюю войну, более древние – в честь войны с Валмиерой, еще более древние – в честь битв с куусаманами и пиратами Сибиу, столь излюбленных ныне авторами слезливых романчиков, а кое-где можно было видеть каунианские колонны, воздвигнутые прежде, чем империя увела свои армии обратно на Дерлавайский континент.

Какой монумент воздвигнут потомки в память о войне, в которой страна не приняла участия? Перед мысленным взором Фернао тут же предстала мраморная статуя в три человеческих роста: солдат, с облегчением утирающий со лба пот. Миг спустя чародею пришло в голову, что солдат изрядно напоминает его самого. Фернао рассмеялся про себя. Он знал, что тщеславен, но, кажется, не догадывался насколько.

Завернув в таверну («Чародейство изрядной силы, нечего сказать», – подумал он, фыркнув про себя), Фернао спросил стакан елгаванского красного и, получив заказанное, присел за маленький столик у стены, чтобы в покое насладиться напитком. Хозяин кисло покосился на него: кому по нраву посетитель, который занимает место, но не приносит барыша?

Больше, чем Фернао, пили многие: лагоанцы, косоглазые куусамане, валмиерцы в брюках, сибиане, даже несколько альгарвейских моряков, прорвавших вражескую блокаду, – чародею стало интересно, что за темные делишки те проворачивают здесь. Да Сетубала мог добраться любой, так что и случиться здесь могло все что угодно.

Это чародею было очень хорошо известно. Гул разговоров в его ушах заглушала иной частью существа воспринимаемая вибрация: рокот протекающих сквозь Сетубал колдовских сил. Здесь, на тесном пятачке, сошлось больше источников силы, чем в любом другом месте; к лагоанской столице становых жил вело больше, чем к любому другому городу. В сосудах чародея мощь сырого волшебства билась порою сильнее, чем живая кровь.

Какой-то незнакомец опустился на плетеный стул напротив Фернао.

– Не против, если я составлю вам компанию? – спросил он, дружески улыбнувшись.

– Ничуть, – отозвался Фернао. Он бы предпочел остаться наедине со своими раздумьями, но таверна была переполнена. Чародей поднял стакан: – За ваше доброе здравие.

– Благодарю, сударь. За ваше – также. – Незнакомец в ответ приподнял кружку, распространявшую густой, сладкий и пряный пар: горячий сидр с приправами, если только Фернао не лишился вдруг острого нюха. Мужчина отпил глоток, потом с видом знатока покивал. – Силы горние, очень неплохо, – заметил он.

Фернао кивнул вежливо, но безо всякого намерения продолжать беседу. Однако, допивая вино, он поневоле кинул оценивающий взгляд на сидевшего напротив, а раз глянув, не в силах был оторваться. По-лагоански тот говорил без акцента, но на вид не походил на уроженца владений короля Витора. Лагоанцы были разнообразней по внешности, чем подданные большинства держав – раскосые глаза Фернао служили тому примером, – но очень немногие из них были приземисты, темноволосы и бородаты.

И еще меньше носили штаны – эту каунианскую манеру не приняла ни одна держава, чьи жители происходили от древних альгарвейцев. Могло показаться, что незнакомца собрали по кусочкам из трех-четырех различных головоломок.

А еще незнакомец заметил, что Фернао разглядывает его украдкой, хотя не должен был. Он улыбнулся снова – до изумления чарующе для человека, вовсе не красивого.

– Правильно ли я понимаю, сударь мой, – промолвил он, отхлебнув еще сидра, – что вы до некоторой степени искусны в том, чтобы проникать в те места, куда многие не захотели бы попасть, и в том, чтобы выбираться оттуда?

Рейс на Фельтре, сквозь кордоны сибианского флота, позволял Фернао честно ответить «да».

– Вы поняли бы правильно, сударь, – проговорил чародей вместо этого, – что мои дела остаются моими и не касаются никого, покуда я не решу иначе.

Незнакомец расхохотался, будто услыхал нечто отменно веселое. Фернао осушил стакан одним глотком – трактирщик, без сомнения, будет доволен – и начал подниматься на ноги. Это, как ничто иное, стерло обманчиво беспечную улыбку с лица бородача.

– Задержитесь, сударь, – промолвил он хотя и вежливо, но жестко.