Тьма миров (СИ)

— Нет, не видела, — после секундного раздумья ответила Яна, неспеша огибая жреца и направившись к лестнице. — Но вы в любом случае опоздали, я уже ухожу. Если у вас какое-то дело ко мне, то можете проводить в замок. По дороге и расскажете.

— Ваше Высочество, мне кажется или вы и на самом деле последнее время избегаете встреч со мной? — мужчина не шелохнулся, провожая принцессу внимательным взглядом карих глаз. — Вы уже неделю не заглядывали в кумирию. А стоит мне, вашему скромному Голосу, шепчущему в ухо Единорога, встретиться с Вашим Высочеством, как у вас сразу же находятся срочные и неотложные дела. Я, конечно, по-прежнему стараюсь и усердствую в молитвах ради вашего блага, но что может значить для Единорога всего лишь Голос его служителя, если та, о ком жрец просит, не желает лично за себя походатайствовать пред ликом Его? Разве не стоит одна крохотная капелька вашей драгоценной крови, пролитая на жертвенный алтарь, тех милостей, что Единорог потом возвернет сторицей, дав сил вам и отняв их у ваших недругов?

Голос мужчины лился неспешным потоком искреннего недоумения, приправленного щепоткой печального сожаления и щедро посыпанного сверху укоризной, точно он неразумное дитятко наставлял. Получалось у него вполне убедительно увещевать, и в другое время Лекс возможно даже прислушалась бы к словам жреца. Ну, или хотя бы сделала вид, что прислушалась. Но сейчас все её мысли занимали другие, более приземленные, прозаические и насущные проблемы. И по мнению девушки, в своем-то мире не отличавшейся особой религиозностью, они намного важнее общения с местным божеством, которое, кстати, оказывается, крови жаждет. Пусть пока только капельку хочет получить в обмен на якобы потом ниспосланные блага, но ведь лиха беда начало. Ну уж нет, дудки! Ей, конечно, не жалко пожертвовать немножко своей крови на хорошее дело, но тут донорством и не пахнет, так что перетопчется Единорог в своем стойле и без её спонсорства.

— Жертвенный алтарь — не то поле битвы, на котором я хотела бы пролить свою кровь. Даже капельку! В крайнем случае, не сейчас. А дел у меня и вправду много. Не огорчайтесь и не принимайте близко к сердцу, я вас вовсе не избегаю. Так могло показаться на первый взгляд, но он неверный, с искаженной перспективой. — Янка остановилась и, развернувшись вполоборота, оглянулась на служителя культа. Желая чуточку пошутить, девушка воздела вверх указательный палец, подняв руку на уровень груди, и с многозначительной серьезностью в голосе произнесла: — А истина где-то там…

— Вы сильно изменились за последние дни, принцесса, — не обратив внимания на указанное местонахождение истины, жрец пристально всматривался в лицо Яны. Колдунье даже почудилось, что он пытается прочесть мысли, в эту минуту блуждающие в голове собеседницы, не отрывая настороженного взгляда от её глаз, через которые так и норовит проникнуть внутрь её сознания. — Вас что-то беспокоит? У меня нехорошее предчувствие относительно того…

— Вообще-то да, беспокоит, — не дав озвучить предчувствия, чтобы они ненароком не сбылись, быстро перебила девушка. — Мне вот сегодня одна мысль не дает покоя. Может ли правда вред принести? Как вы думаете?

— От правды ровно столько ж вреда, сколько блага ото лжи, — витиевато высказался жрец без долгих раздумий, словно заранее заготовленную цитату прочитал из записной книжки. — Да и понятия эти эфемерны. Правда одного, легко оборачивается ложью для другого. И наоборот. А благо порой трудно отличить от вреда. Всё зависит от того…

— Благодарю! — принцесса вежливо кивнула, не дослушав до конца, и уже более быстрым шагом направилась к замку. — Я не сомневалась в вашей мудрости. И в кумирию загляну на днях, не беспокойтесь. Вот только некоторые важные дела решу и обязательно приду лично пошептаться с Единорогом на сон грядущий.

…Ужин прошел тихо, мирно и спокойно. Янка даже мысленно его обозвала полусонной прелюдией к тайной вечере. Слуги крутились вокруг стола с осторожно-предупредительной незаметностью, словно мышки вблизи лакомящихся молочком кошек. А «кошек» в зале было только две: принцесса и её верная фрейлина. Но и Катя Дождик, обычно веселая и шебутная говорунья-хохотушка, в этот вечер больше походила на молчаливую тень Её Высочества, чем на живого человека. За весь ужин она и пары предложений не произнесла, неведомо где витая думами, и с ленцой ковыряясь ложечкой в тарелке с овощным рагу. А к поджаристой отбивной так и вовсе не притронулась.