Тьма… и ее объятья

Илэр рос, и лицом все больше походил на мать. Те же черные волосы, большие темно-серые глаза в кайме темных ресниц, острый подбородок и тонкий прямой нос. Но вот характер у него был не материнский. В Лорене никогда не было такой самостоятельности, которая проявилась у ее сына еще в детстве. Это, впрочем, было совсем не удивительно: Адриен уделял ему не слишком много внимания и держался до странности холодно с ним (он вообще стал очень скрытен в том, что касалось чувств). Илэр, однако, отнюдь не ощущал себя заброшенным и искренно и глубоко любил отца. И был очень привязан к Кристиану.

В глубине души Кристиан слабо надеялся, что с годами Адриен и Лорена охладеют друг к другу и расстанутся. Ведь и люди, и вампиры, бывают весьма непостоянны в своих привязанностях!.. Тогда Адриен оставил бы свои исследования, о которых, конечно, уже проведал Лючио, и таким образом опасность миновала бы. Но увы! Кристиан с горечью видел, что любовный недуг не оставляет его друга.

— Мы будем вместе, — не уставал повторять Адриен.

И так он повторял до того дня, когда в его дом ворвались люди Лючио, понявшего, что дело зашло слишком далеко.

Глава 3

So adept was unspoken Man

At dusting ledgers of the seraphim

That Lilith swept across the broken land

In a whirl of lust to pleasure him

Cradle Of Filth "Serpent Tongue"

–

Таким опытным показал себя Неназванный

На покрытых прахом надгробиях серафимов,

Что Лилит пересекла разоренные земли

В вихре жажды усладить его.

Через дорогу от школы работало кафе, где готовили вкусный кофе и всегда продавали свежие пирожные, и где Агни любила посидеть после уроков. Возвращаться домой ей не хотелось, да никто ее особо и не ждал. Это отец интересовался ее жизнью, хотя и виделся с ней от случая к случаю, а мать была занята исключительно собой. Ее участие в жизни Агни ограничивалось аккуратной выдачей денег на карманные расходы, и в этом отношении она не скупилась. Денег у Агни всегда было достаточно, хватало даже на частые походы в ночные клубы. Кристиан запрещал ей ночью уходить из дома, но, живя с матерью, Агни пользовалась неограниченной свободой.

После уроков Агни, как обычно, сидела за любимым столиком, перед большой чашкой «борджиа» и тарелочкой с пирожным, и размышляла о своей грустной судьбе. Вчера Кристиан отвез ее обратно к матери, и она изо всех сил пыталась на него разозлиться, но не могла, видя, что он вне себя от тревоги. Зная его исключительную выдержку, можно было предположить, что случилась очень серьезная беда, которая только и могла заставить его потерять самообладание. И Агни догадывалась, что отец поспешил отправить ее к матери, чтобы уберечь от неприятностей. Ей, однако, хотелось бы остаться с ним, чтобы поддержать его, а не устраниться равнодушно и забыть про его проблемы и проблемы Илэра. Но кто бы позволил ей остаться?

— Разрешите присесть? — послышался над ухом мягкий мужской голос, вырвавший Агни из раздумий.

Агни хотела ответить, что свободных мест в кафе достаточно, но подняла взгляд, и все слова вылетели у нее из головы. Таких красивых людей ей видеть еще не приходилось. Молодой человек лет двадцати трех — двадцати пяти, темноволосый и черноглазый, обворожительно улыбался ей, и взгляд его, томный, мягкий, ласкающий, обволакивал и обещал что-то невероятное.

— Садитесь, — пролепетала Агни, не в силах оторвать глаз от бледного изысканного лица.

— Благодарю, — мягко сказал молодой человек и сел. — Простите, если покажусь назойливым, но я был не в силах пройти мимо столь очаровательной девушки, к тому же столь грустной. Могу я угостить вас чем-нибудь?

Агни посмотрела в свою чашку — на донышке оставалось совсем чуть-чуть «борджиа», — и облизнулась.

— Можете, — сказала она. — Только скажите сначала, как вас зовут.

— Лючио, — ответил молодой человек и улыбнулся, показав ровные, очень белые зубы с хорошо выраженными клыками.

— Какое необычное имя! — восхитилась Агни. — Вы иностранец?

— Пожалуй, что да. Кстати, можете называть меня Луций или Лука, если вам удобнее.

— Нет, «Лючио» мне очень нравится. А меня Агни зовут.