Тьма Египетская

Между кушаньями всем хором распевались субботние песни земирот. Тут пели и Мнухо всимхо, и излюбленную Маюфис, и вообще все эти заветные застольные песни, воспевающие великое значение еврейского народа в мире и значение святости субботнего дня, как внутренней связи еврейства, — песни, выражающие общую надежду израильтян на скорейшее собрание евреев в родной земле, на восстановление храма и жертвенника, а главное, — на восстановление скипетра Иуды и царя Давида, который будет господствовать над всеми народами земными.

II. СЛОВО РАББИ ИОНАФАНА

— Рабби Ионафан! — обратился хозяин к своему гостю. — Наша скромная трапеза, благодарение Богу, окончена. Но мы, прежде чем сказать нашу общую благодарственную молитву, конечно, можем учинить маленький «кидуш»[35]. Вы не будете против? А потому позвольте-ка ваш стакан! Мы его наполним до края и выпьем.

— Мазель-тов! В час добрый! — приятно улыбаясь проговорил гость, и с удовольствием подставил свой стакан под горлышко бутылки.

И все мужчины чокнулись, проговорив взаимно «лехаим!» на здооовье:

— Но, рабби Ионафан, — продолжал хозяин, — я хочу получить с вас маленькую взятку. Вы такой «харифл» и «маггид»[36] вы сумели вполне усвоить себе «дерех эрец»[37], хотя, к вашей чести будь сказано, и придерживаетесь старых обычаев, не подражая нынешним модам, тогда как увы! — кто из нас не делает им больших уступок!.. Не будете, рабби, так любезны, сказать нам какое-нибудь маленькое словцо? Это так приятно в шаббос!.. Я, конечно, не претендую на большую дрош[38] это значило бы злоупотреблять вашей любезностью, но какой-нибудь легкий муссар[39] вместо десерта, если это не затруднит вас!

— С удовольствием! — согласился армер ламдан и затем озабоченно потер свой лоб рукой, как бы придумывая тему — С удовольствием! — продолжал он. — Только не ждите от меня «харифус и маггидус»[40] на талмудические темы…

Нет, я не коснусь Талмуда; я не расположен к этому сегодня. Мое словцо будет сполна построено лишь на подборе посуков[41] нашей вселюбезной Торы и наших пророков. Мы слушаем, — покорно склонил свою голову хозяин, Пригласив жестом и всех остальных ко вниманию.

Рабби Ионафан еще раз потер рукой наморщенный лоб, подумал с минуту и, вскинув на всех вдохновившийся взор, и приступил к делу.

— Господа! — начал он с приятной улыбкой. — Я буду говорить на тему наиболее любезную, наиболее сочувственную каждому еврейскому патриоту в голусе[42]. Я буду говорить о задачах и значении еврейства в мире и о нашей будущности, поколику указует на них наше священное писание.

— Мы слушаем! Внемли, Израиль! — с благочестивым видом и почти шепотом повторил хозяин.

— Господа! — продолжал армер ламдан, — я напомню нам шестидесятую главу пророка Исайи. О! сколь горячо было любить свой народ, сколь глубоко верить в его будущность, чтобы начертать эти великие строфы!.. Пророк говорит: