Тьма

Однако совсем недавно у меня зародилась догадка насчет того, где мог припрятать свой агрегат Одноглазый. В моей старой норе имелось особое помещение с плетеными стенами, где я хранил Летопись и кое-какие личные вещи. Эта конура не развалилась. А строить ее помогала матушка Гота.

Шатаясь и цепляясь за что попало, лишь бы не навернуться, я вылез из норы Костоправа.

– Почему бы ему не перебраться в эту поганую крепость? – пробормотал я, озираясь по сторонам. – И где, черт побери, все?

Вокруг – ни единой рожи. Я вообще не видел людей ближе, чем в развалинах Кьяулуна, и маленько струхнул. Действительно ли мне удалось вернуться в реальный мир? Может, и это какой-то фокус Душелова?

– Все ушли, – повторил Тай Дай таким тоном, словно говорил с непонятливым дитятей. – Даже часовые. Иначе я не мог бы попасть в жилище Освободителя.

С некоторых пор Старика все чаще именовали так.

– Я так понимаю, что дядюшка Дой отправился приглядеть за ним?

Тай Дэй оставил мой вопрос без ответа. Я побрел к своему бывшему жилищу. По сравнению с той дырой, из которой я перебрался сюда, оно вполне могло сойти за дворец. Госпожа со Стариком превратили мой дворец в тюрьму. Боковой вход, прорытый в склоне холма специально для дядюшки Доя и матушки, выходил на площадку для упражнений с мечом. Теперь она превратилась в загон, обнесенный забором из трофейных копий. За, о градой, тоскливо положив морду на лапы, лежала, по-видимому, примирившаяся со своей участью Лиза Боулак. Неподалеку – но, разумеется, вне пределов досягаемости форвалаки – расхаживал Прабриндрах Драх. Всем своим видом князь давал понять, что считает свое нынешнее появление лишь временным, досадным недоразумением. Ни Длиннотени, ни Ревуна, ни Нарайана Сингха снаружи не было. Сингху, наверное, и не хотелось высовываться: ему разумней было не напоминать лишний раз о своем существовании. Но вот Длиннотени, панически боявшемуся темноты – точнее того, что могло в ней таиться, – приходилось несладко.

Бывший Хозяин Теней вконец утратил былое самомнение и теперь большую часть времени просто хныкал и дрожал. Он терял вес, во что трудно было поверить.

Вонища стояла жуткая: пленники содержались хуже, чем звери в самом захудалом зверинце. Правда, отношение к ним было различным.. Больше всех, разумеется, досталось Длиннотени и бывшему святому Обманников. Ревун, хотя и числился среди врагов Госпожи, не вызывал у нее особого гнева. Кормили его объедками, а в остальном почти не удостаивали внимания. Как и форвалаку, ежели она вела себя прилично.

Копченый и Прабриндрах Драх находились в лучшем положении, а положение последнего можно было назвать даже привилегированным.

– Чтобы выветрить такой смрад, нужна хорошая буря, – заметил я, поглядывая на небо.

По всем признакам ураганом и не пахло. Тай Дэй лишь хмыкнул в ответ и неожиданно насторожился. Он приподнялся на цыпочки, ноздри его раздувались, голова слегка покачивалась. Он прислушивался.

Я замер, зная, что его слуху можно доверять. Через некоторое время и я услышал звуки, доносившиеся из блиндажа, казалось кто-то скребется. Время шло, а мне так и не удалось понять, почему Длиннотень и Нарайан Сингх были оставлены в живых. Возможно, и Госпоже, и Костоправу еще придется об этом пожалеть.

Но Госпожа полагала, что эти хмыри еще могут ей пригодиться. Где-нибудь. Когда-нибудь. На что-нибудь.

– Надо выяснить, что там такое, – сказал я безо всякого энтузиазма, потому как не ждал ничего, кроме лишних хлопот.

И куда запропастился дядюшка Дой? Он со своим мечом сейчас мог бы оказаться весьма кстати, так как у меня не было с собой никакого оружия, кроме легкого шеста с зарядом на три шара.

По пути ко входу в наше бывшее прибежище Тай Дэй подошел к поленнице, ухватил здоровенный сук с утолщением на конце длиной в ярд. Затем знаком указал, чтобы я двигался вперед.

Скользнув вниз, я рывком распахнул дверь, и мне прямо под ноги вывалился Нарайан Сингх. Бывший святой Обманников провел в темноте много времени: его от природы смуглая кожа приобрела болезненную бледность. Возможно, Госпожа не просто держала этого типа взаперти, в куче его же собственного дерьма, но и делала еще что-то. Конечно, она могла проявлять и снисходительность – когда ей хотелось. Но хотелось ей этого не часто.

Тай Дэй съездил ему по башке, и поделом. Старина Нарайан большую часть жизни провел отнюдь не творя добро и заслужил каждое мгновение боли и страха. Держу пари, его богиня покатывалась со смеху всякий раз, когда удосуживалась о нем вспомнить. Непрестанное ожидание того дня, когда Госпожа сочтет нужным заняться им особо, было половиной его мук.

– Будь осторожен, – сказал я Тай Даю. Тот в ответ только хмыкнул. Физиономия его была каменной даже для нюень бао. Он не забыл То Тана.

– И думать не смей, – сказал я, прочитав его мысли. – Госпожа тебя живьем поджарит. Кроме того, там, внутри, есть и другие. Они будут куда хуже Сингха.