Тьма

– Тоже, – произнес отец Владимир, хотя и с некоторым сомнением. – Этого не может быть, потому что этого не может быть никогда.

– Вполне исчерпывающее объяснение, – хмыкнул человек в джинсовом костюме. – Ну хорошо… Тогда завершим наше выступление еще одним фокусом. Последним. – И он вновь сделал тот же жест.

Вначале как будто ничего не произошло, но очень скоро отец Владимир длинно и тоненько завизжал, как молочный поросенок-несмышленыш. Внимание публики переключилось на него, и тут все увидели: поп уже не стоит у алтаря, а медленно поднимается в воздух. Вначале он оторвался от пола всего на несколько сантиметров, но с каждой минутой возносился все выше и выше. Присутствующие в церкви, несмотря на полумрак, отчетливо видели, как поп судорожно болтает торчащими из-под рясы ногами, обутыми в модные кроссовки «Reebok».

Чем выше поднимался отец Владимир, тем все более мелодичные звуки он издавал. Если вначале они напоминали поросячий визг, то постепенно перешли в подобие птичьего щебета, даже скорее орлиного клекота. При этом физиономия отца Владимира потеряла всякое осмысленное выражение. Глаза вылезли из орбит и блуждали как у безумного, полные щеки тряслись… Наконец поп вознесся метра на три и остановился. Присутствующие, вытаращив глаза, благоговейно взирали на болтавшегося в воздухе. Отец Владимир словно плавал в невесомости. Вокруг его головы порхали зажженные свечи, образуя нимб. Ряса развевалась.

– Снимите меня отсюда, – наконец изрек он нечто членораздельное.

Но Шурик и его приспешники уже потеряли к попу всякий интерес. Они повернулись. Толпа, подпиравшая их сзади, поспешно расступилась, и чудотворцы неторопливо вышли из церкви. Лишь мамаша Картошкина замешкалась. Она продолжала смотреть на подвешенного и, похоже, о чем-то размышляла.

– Умоляю, снимите! – рыдал поп. – Помогите хоть кто-нибудь. Ради Христа окажите помощь!

И тут мамаша Картошкина тоже совершила чудо. Она перекрестила отца Владимира, и тот медленно и неуверенно опустился на земную твердь.

5