Тьма

Госпожа уставилась на Дрему. Глаза его были совершенно пусты. Костоправ хмыкнул:

— Он в коме. Хотя и с открытыми глазами.

— Кстати о коме и всем таком прочем, — встрял я. — Наш драгоценный пожарничек наконец проснулся и, судя по тому, как он на меня взглянул, осознает происходящее.

Мне показалось, будто щека Дремы дернулась, но скорее всего то была игра света и тени.

— Плохо, — сказала Госпожа. — А я-то предвкушала спокойный вечерок.

— Что будем делать с Дремой? — спросил я. У Капитана уже имелся готовый ответ.

— Забирай его к себе. И начинай учить своему ремеслу. По лицу его промелькнула тень, словно любая мысль о будущем порождала отчаяние.

— Я не могу…

Перетащить девицу в мой бункер?

— Очень даже можешь.

И то сказать. Разве Дрема не один из наших парней?

— Будешь следить за его состоянием. И докладывать мне. Ну конечно, хозяйка заявилась домой, и он меня скоренько выпроваживает.

Как вам это нравится?

— Поднимай задницу, — сказал я Дреме. — Мы переезжаем в мой дом. Будем выяснять, куда ты подевал лошадь.

Дрема не отвечал. Кончилось тем, что нам с Тай Дэем пришлось переть его на носилках. Вместе с найденными сокровищами.

Довольно скоро мне стало казаться, что Дрема вовсе и не худенький. Когда мы проходили мимо загона, форвалака зарычала.

— Пошла ты… — ругнулся я. С каждым шагом Дрема становился все тяжелее.

Пантера попыталась тяпнуть меня из-за решетки когтями.

— По-моему, этой киске тоже не мешало бы промочить горло, — сказал я Тай Даю.

— Может, у нее началась течка.

Глава 92

Небо было беззвездным, и приходилось довольствоваться тусклым светом маленького походного костерка. Тай Дай, я и кучка моих старых приятелей изрядно оттянулись пивком Одноглазого и до отвалу натрескались жареной свинины. Бадья громко рыгал, демонстрируя довольство.

— Ежели тебе нравится спать под открытым небом, — сказал я, — то погодка сейчас самая подходящая. Такая житуха мне по душе. Прямо как в Таглиосе: еда, питье и никакой лишней работы.

— Лишней? Ты о чем? Я сроду не видел, чтобы ты хоть пальцем пошевелил.

— Так ведь некогда было. Приходилось ублажать Сари.

— Так и не дунди о работе.

— Эй, — спросил Рыжий, — этот парень всегда так храпит?

Он имел в виду Тай Дая, отрубившегося у наружной стены нашего бункера и оглашавшего окрестности немыслимым бульканьем, хрипом и свистом.

Остальные нюень бао сторонились его.

— Нет, только после того, как хорошенько оттянется.

— А оттянулся он небось в первый раз?

— При мне в первый. Но я не был с ним в его брачную ночь.

— Ты ведь вечно отираешься возле Старика, — сказал кто-то из парней. — Шепнул бы ему, что пора двигаться в гору.

— А на кой мне-то это надо?

— Так ведь, как только мы доберемся до Хатовара, с маршами, схватками и прочим дерьмом будет покончено… — Повисло молчание. — Разве не так?

Что я мог сказать? — На сей счет у меня нет никаких сведений. Поднимись футов на двадцать по склону, и будешь знать ровно столько же, сколько и я.

— Я думал, все написано в старых книжках. В них-то, конечно, все было написано. Только вот у меня не имелось ни одной подлинной старой книги. Глянув на дрыхнувшего без задних ног Тай Дэя, я нашел его пример вдохновляющим.

— Ладно, ребята, погудели, а теперь пора и на боковую. Направляясь к себе, я на ходу бросил Тай Дэю:

— Меня не будить, если только не прорвутся Тени. И прибереги свининки для дядюшки.

Крыша моей нынешней норы была так низка, что забраться внутрь я мог, лишь опустившись на четвереньки. Что ж, весьма кстати, в противном случае непременно бы навернулся. Чтобы добраться до своей подстилки, мне пришлось сначала перелезть через Дрему, а потом еще и через копье Одноглазого, которое я притащил в свою нору сам не знаю за каким чертом. Хорошо хоть на тюфяк падать было невысоко.

В эту ночь я определенно блуждал по снам, но решительно не мог припомнить, куда именно меня заносило. Сохранились лишь смутные воспоминания о Сари да обычная шелупень насчет Душелова, избегавшей меня столь же рьяно, как я ее. Проснулся я с головной болью, сухостью во рту, жаждой, отчаянной нуждой побывать в сортире — ив очень плохом настроении.

Ругнувшись на дядюшку Доя, я протер глаза.

— Проклятие, снаружи уже светло! Тай Дэй, шевели задницей! Попей водички, с бодуна полегче будет. Дерьмо!

Я и сам отхлебнул воды. Рожа у меня, надо полагать, была зеленая-презеленая.

— Знаменосец!

— А?

По одну сторону от меня стоял Иси, по другую Очиба.

— Ребята, вы из-под земли выскочили или как?

— Нам пришлось ждать, — сказал Иси.

— Твои люди упорно оберегают твой драгоценный отдых, — добавил Очиба.

Что-то в поведении наров внушало неуловимую тревогу.

— Они молодцы. А вам-то какого хрена нужно?

Не похоже, чтобы эти парни приперлись просто поболтать.

Иси знал диалекты Самоцветных городов получше Очибы, но и он был слабоват по этой части. Однако кое-как передать послание ему удалось.

— Капитан и Лейтенант хотят, чтобы ты знал: пленник Копченый погиб.

— Погиб! Ты хочешь сказать — он мертв?

— Как камень, — сказал Очиба.