Тлеющий уголек

— Не буду, но я никогда не говорила, что я не буду флиртовать с ним.

Я машу Йену рукой на прощание.

— Увидимся позже, и если тебе что-нибудь понадобится, позвони мне.

— О да, я чуть не забыл, — он возвращается на кухню и, секундами позже, возвращается с моим блокнотом, — это было на переднем крыльце этим утром.

Поразившись, я беру блокнот и смахиваю грязь с черной кожаной обложки.

— Ты знаешь, как это попало сюда?

— Я подумал, ты оборонила или что-то в этом роде, — он пожимает плечами, — не видел, чтобы кто-нибудь приходил этим утром, не считая тебя.

Я с трудом сглатываю и переворачиваю страницы. Все выглядит нормально, блокнот был таким же, каким я его потеряла, не считая последней страницы.

Ослепленные непрозрачной завесой смертности, ее глаза всегда закрыты, как могила. Она хочет знать, хочет чувствовать этот огонь, яркость луны. Поэтому ищет свет. Только для того, чтобы понять, он в ней, как уголь, что должен зажигать.

Почерк безупречный, как если бы каждый изгиб буквы что-то значил. Я аккуратно прикасаюсь к странице, как будто это что-то драгоценное.

Рейвен заглядывает через мое плечо.

— Я думала, ты потеряла его.

— Похоже, я ошибалась, — я захлопываю блокнот, — подождешь меня в машине?

Она кивает, но направляется к Йену и тычет пальцем в его щеку.

— Итак, у меня есть жалоба, которая позволит мне взять тебя со мной.

Я оставляю их флиртовать, поднимаюсь в свою комнату и пялюсь на стих. Это прекрасно и бьет по больному, но кто написал это? Парень с кладбища? Я вырываю страницу и вешаю ее над кроватью. Читаю слова снова, прежде чем подойти к двери.

Увижу ли я мистического незнакомца снова? И что случится, если это произойдет?

Глава 3

Рейвен и я лучшие друзья с тех пор, как мы носили подгузники. Наши родители были друзьями в старшей школе, и они поселились по соседству после того, как поженились. Наши мамы забеременели вместе — дважды — а наши отцы работали в местном автомагазине. Это была идеальная жизнь, до тех пор, пока нам с Рейвен не исполнилось по два года.

Тогда мои родители начали часто ссориться. Поначалу, было неплохо, но потом это начало происходить каждую ночь. Мама сказала, что отец не хотел проводить время с нами, что он был слишком занят на работе и развлекаясь в баре. Она была права — отец был постоянно пьян. В конце концов, он переехал, а Йен и я едва видели его.

Отец Рейвен покинул её семью несколькими годами позже. Просто взял и ушел. Через некоторое время, наши мамы начали принимать наркотики, а наши братья начали жить в своих собственных мирах. На самом деле, брату Рейвен, Тодду, было не так уж и плохо, лишь немного необычно. Но я не знаю, что бы я делала, если бы потеряла Рейвен. Она — гарантия моей стабильности.

Вечеринка Реми более оживленная, чем обычно. Сборище студентов колледжа ютилось в маленькой гостиной, двигаясь под «Не бойся смерти» Blue Oyster Cult, практически залезая друг на друга, на их лицах можно было увидеть очевидное наслаждение от происходящего. Глубоко внутри, в темном уголке моего израненного сердца, я представляю какого это, трогать кого-то вот так, прижиматься к кому-то, чувствовать манящее тепло тела, вместо грязного ощущения неминуемой смерти.

Пивные бутылки и окурки от сигарет валяются на паркете, воздух пропах потом, пивом, сексом и смертью. Сильно, ядовито, опьяняюще. Я тусуюсь в пустом углу дома, максимально близко к лестнице и к двери, пытаясь держать дистанцию. Случайно я дотрагиваюсь до трех человек, и видения их смерти ранят мою кожу, словно маленькие ушибы, порезы и раны.

Я потягиваю свой клюквенный сок, который хотела бы пить, смешав с водкой, но сегодня я за рулем. Я смотрю, как люди танцуют, но мои мысли занимает парень с кладбища. Что он делает прямо сейчас? Прямо в этот момент, пока я стою здесь. В моем представлении, он сидит в своем доме в Викторианском стиле, строча прекрасные слова в своем блокноте, без рубашки, а его волосы падают на глаза. Его дом изолирован от мира темным лесом, постоянно скрытый туманом. Я уверена, что вряд ли это так, но в этом вся прелесть воображения.

— Эмбер, — перекрикивает музыку Рейвен, танцуя в толпе, её розовые волосы выделяются в море тел, а руки подняты вверх. Пот течет по её коже, и она обмахивает лицо, когда подбирается ко мне ближе. — Что ты делаешь? Ты обещала веселиться, — она обвиняющее указывает на меня пальцем и моргает своими блестящими глазами, а затем наклоняется вперед, всматриваясь в мое лицо, — фактически, ты поклялась.

Я вырываю пластиковый стаканчик из её рук и расплескиваю напиток, отметив, что в нем только водка и никакого пунша.

— Я знаю, и я пытаюсь, честно, но тебе никаких напитков больше, окей?

Она выпячивает нижнюю губу.

— Давай же, Эм. Ты обещала.

Я притворяюсь, будто меня интересуют танцевальные движения, покачивая бедрами.