Тлеющие угольки

— О, детка, прости! — Он пригладил ей волосы, а другой рукой обнял за талию. Вся гамма чувств отражалась в его глазах: от отчаяния и смятения до нежности и страсти. — Линн, выслушай меня. Я не могу позволить тебе уйти! Если бы я только мог! Я понимаю, что так было бы легче для всех. Но я не могу, любимая. Просто... не могу.

— Клифф, я тебя умоляю. С этим пора кончать. Так больше не может продолжаться. — Внезапно она расплакалась слезами усталости, отчаяния и муки. — Ты не должен оставаться здесь. Я... я слишком хочу тебя, когда ты рядом.

— Любимая, неужели ты думаешь, что я этого не знаю? Со мной происходит то же самое. Не надо плакать, Линн. Прошу тебя. Я приехал сюда не для того, чтобы причинить боль тебе или твоим детям. Я приехал, потому что не мог оставаться без тебя, особенно после того, как снова увидел тебя, целовал тебя, сжимал в объятиях.

Губы его легко коснулись ее губ, его дыхание овевало щеку. Это была сладкая пытка.

— Прошу тебя, Линн, позволь мне объяснить.

Голос его внезапно стал таким тихим, таким проникновенным, что она не заметила, как губы ее раскрылись навстречу его поцелую; все ее чувства были устремлены к нему, руки непроизвольно обвили его шею, пальцы запутались в темных завитках его шевелюры. И даже когда они уже отпрянули друг от друга, их чресла были по-прежнему сомкнуты и по ним разливалось горячее мучительное желание.

Сердце ее гулко колотилось, дыхание сделалось неровным, прерывистым. Линн не могла вымолвить ни слова — только смотрела на него исполненными печали глазами и думала о том, что будет с ними дальше. Она знала, что очередная утрата станет сродни медленной смерти.

Сцепив ладони у нее за спиной, Клифф коснулся губами ее щеки.

— Мы воспламеняемся, едва дотронувшись друг до друга. Ты же не будешь этого отрицать?

Линн молча кивнула.

— Так как же, Линн? Ты дашь мне несколько минут, чтобы все объяснить?

Она вздохнула и, выскользнув из его объятий, опустилась на укрепленную на бревнышке длинную деревянную доску, использовавшуюся как детская качалка, и безвольно уронила руки на колени.

— Хорошо, Клифф, я тебя слушаю.

Клифф сел на подвесные качели и, задрав голову, с опаской посмотрел на жалобно заскрипевшую перекладину, к которой были подвешены цепи.

— В инструкции сказано, что они рассчитаны на триста фунтов, — безучастно промолвила Линн, затем добавила с нервическим смешком: — Хотела бы я посмотреть на ребенка, который весит триста фунтов.

Клиффу хотелось взять ее на руки, убаюкать, чтобы она забыла о снедавшей ее тревоге, которую пытается скрыть за непринужденной беседой. Но он не сделал этого. Вместо этого он заметил в тон ей:

— Может, они рассчитаны на троих по сто фунтов каждый.

— Скорее уж на шестерых по пятьдесят. — Линн снова вздохнула и подняла голову; в глазах ее стояли слезы. — Итак, Клифф, зачем ты приехал?

Он с такой силой сжал цепи, что у него побелели костяшки пальцев.

— Вчера вечером я последовал за тобой в отель.

Линн кивнула.

— Я знаю. Я видела тебя. Ты потом... уехал.

Ему показалось, что слова ее проникнуты глубокой сердечной болью. Казалось, в глубине души она сожалела о том, что он уехал.

— Я собирался зайти, то есть хотел... но я прекрасно понимал, что произойдет, если ты не прогонишь меня.

Линн тоже понимала, и они молча взирали друг на друга, точно цепями скованные общим сознанием, общим воспоминанием о том, что было между ними и что могло бы продолжаться всю ночь, подойди он тогда к ее двери.

— Не думаю, что тебе этого хотелось, Линн, — хриплым от волнения голосом промолвил Клифф.

Линн кивнула.

— Нет... не хотелось, — пробормотала она, а про себя добавила: но наверняка этим бы все кончилось.

— Я знаю, это не помогло бы нам решить нашу... проблему.

Линн устремила на него испытующий взгляд.

— Клифф, это не наша проблема. Это твоя проблема, насколько я могу судить. И заключается она в том, что ты не желаешь поверить в очевидное.

— Видимо, как и ты. Линн, разве возможна ошибка, когда два теста, сделанные в разное время, дали один и тот же результат? Черт побери... — Клифф досадливо махнул рукой. — Послушай, оставим эту тему. Давай договоримся пока этого не касаться.

Приняв ее молчание за выражение согласия, Клифф скороговоркой, словно боялся, что она не даст ему выговориться, продолжал: