Тлеющие угольки

— Почему ты не отвечал на мои письма, Клифф? — спросила она.

— Ты хоть знала, что я искал тебя? Что с прошлого августа — год, Линн, целый год — я понятия не имел, где ты? Наконец ты соизволила связаться со мной, и какой адрес ты мне даешь? Почтового ящика! Я должен писать на почтовый ящик или звонить какому-то адвокату. Ты не оставляешь ни своего адреса, ни номера телефона, как будто опасаешься, что я снова буду домогаться тебя.

— Если я чего-то и опасалась, так только не твоих домогательств.

Клифф горько усмехнулся. Он пересек комнату и, несмотря на то что был в мокрых шортах, сел на диван. Он сидел, подавшись вперед, опершись локтями о колени, и смотрел на Линн из-под насупленных бровей.

— Как видно, напрасно.

Линн сокрушенно вздохнула.

— Я тебя умоляю, то, что произошло между нами в патио, не имеет ничего общего с домогательствами! Согласна, нам не надо было заниматься любовью...

— Едва ли это можно назвать любовью. Возможно, пролог, но...

Линн, не слушая его, продолжала:

— ...Но я знала, чего я хочу, так же как и ты. Я отдавала себе отчет, где я и с кем, и могла, если бы захотела, остановить тебя. Так что не переживай. Я не буду кричать на каждом углу о попытке изнасилования. — Она смерила его долгим, пристальным взглядом. — И еще одно на всякий случай, если ты вдруг запамятовал: это ты бросил меня, ты.

ГЛАВА 11

Клифф сделал вид, что пропустил мимо ушей ее заявление, в котором, как ему показалось, угадывалось завуалированное желание подлить масла в огонь.

Он кивнул в сторону патио.

— Но то, что произошло там, не входило в твои планы?

— Ты прав, — согласилась она.

Однако его вопрос заронил в ее душу семена сомнения. Что, если где-то в глубине души она действительно лелеяла надежду, что после занятия любовью они с Клиффом смогут прийти к взаимопониманию? Смогут снова быть вместе?

— Ты прав, — сухо повторила она. Это был не столько ответ на его вопрос, сколько обращение к самой себе, попытка развеять собственные сомнения. — Я приехала, потому что... должна была приехать.

Клифф кивнул.

— Ты приехала, потому что я не отвечал на твои письма и тем самым вынудил тебя...

— Да. Раньше мне казалось, что нам лучше не встречаться, а соблюсти все формальности заочно, через адвокатов.

Их взгляды встретились.

— А потом я поняла, что это неправильно и что, не отвечая на мои письма, ты давал мне это понять. И я решила, что, если мы встретимся на какой-то нейтральной территории, может быть, все пройдет... как-то менее болезненно для нас обоих. — Линн лукавила. На самом деле она просто не хотела, чтобы он видел Майкла; не хотела снова натолкнуться на холодное, отстраненное выражение, которое принимало его лицо, когда он смотрел на их сына. — Ты сказал, что искал меня. — Он же знал, где искать ее. Почему же он просто не приехал? — спрашивала она себя.

— Сначала я всего лишь хотел убедиться, что у тебя все нормально, — сказал Клифф. — Но это лишь вначале. Потом я понял, что хочу видеть тебя не только поэтому. Я хотел снова быть с тобой. Касаться тебя, слышать твой голос, спать с тобой рядом и, просыпаясь, видеть твое лицо. Я хотел тебя. Хотел, чтобы мы снова были вместе.

Линн отвернулась. Неужели она все еще спит в той увитой виноградом беседке? Спит и видит сны?

Ей хотелось бы, чтобы это было так. Ей хотелось верить Клиффу, но она не смела.

— Вместе со мной? — спросила она, поднимаясь с кресла. — Или со мной... и с Майклом?

— Я бы... попытался?

— Попытался?

Клифф молчал, в глазах его отразились все его сомнения и страхи, вся его неизбывная скорбь, все то, что развело их в разные стороны.

— Я понимаю. — Линн сморгнула с глаз набежавшие слезы. Она не хотела демонстрировать ему свои чувства, особенно теперь, когда эти чувства — растерянности, одиночества, страха — были глубоки, как никогда.

Она только что продемонстрировала ему другое — голосом, движениями рук, губ, всем телом, — что любит его каждой клеточкой своего существа. И что с того? Он так и не понял, что одной физической близости для нее недостаточно.

Они с Майклом составляют единое целое, и она требовала, чтобы он окружил любовью их обоих. Чтобы их жизнь стала его жизнью.

Но... что, если готовность Клиффа «попытаться» — их единственный шанс?

В последний раз он предлагает ей поверить в то, что где-то глубоко все еще тлеет крохотный уголек, из которого может разгореться настоящий костер, если только они будут бережно поддерживать его. Уголек... Возможно, именно поэтому она, даже окончательно проснувшись и обнаружив, что действительно впервые за весь этот долгий год находится в его объятиях, не оттолкнула его, не отвергла его ласк. Потому что все эти месяцы хотела его, потому что по-прежнему хочет его.

Но Клифф не способен бережно поддерживать этот тлеющий уголек их любви. Он не знает, как вдохнуть в него жизнь, чтобы он разгорелся в полную силу. Как и прежде, он готов довольствоваться лишь половиной.

Он хочет пылкой любви, но бежит от ответственности, которую порождает эта любовь.

Боится плодов этой любви.