Ткущие мрак

– Ты знаешь, что я думаю об этом. – Мьи снова отвернулась к зеркалу, нет-нет да поглядывая на отражение Тэо. – То же, что и ты. Любой благодетель довольно быстро «сжирает» хорошего артиста, заставляя делать, лишь что считает правильным. А когда ему надоедает, он выбрасывает тебя, словно старую собаку, или продает какому-нибудь другу-барону, чтобы ты отправился в отдаленный замок, радовать тех, кто ни разу не видел, как человек жонглирует яблоками. Но отец в чем-то прав. Он, как и я, понимает, что никто из нас не хватает звезд с неба, а потому не стоит ждать приглашения в герцогскую труппу. Но конкурс Малых площадей, для странствующих цирков, мы вполне можем выиграть. Ну хорошо. Войти в пятерку лучших. Я знаю всех конкурентов и их способности. «Яркие птицы» Густава сильны, «Тыквы и колеса» уже пятый год гремят во всех городах. Но и «Радостный мир» может им ответить, особенно после объединения с другими. Победа в конкурсе принесет деньги, а они нам очень нужны. Переезд на восток, через море, требует много марок. На разбор всех фургонов, погрузку на корабли, перевозку людей, животных, нашего имущества. Отец дорожит цирком, но, боюсь, чтобы уйти от войны, придется многое оставить на этом берегу. Он страшится признаться себе в этом. Фургоны – вся его жизнь.

Тэо не хотел, чтобы Мьи уходила, но знал, что надо сделать, чтобы помочь.

– Я выступлю сегодня.

– Слушай, я не про это говорила!

– Знаю.

– Тогда…

– Я скучаю. По пляске. По балансу и риску. По аплодисментам. Столько времени уже прошло, как я не выступал. Только тренировался. И если могу помочь вам выиграть, то глупо не сделать этого.

«Пусть мое решение и приведет к тому, что ты уедешь от меня, – продолжил он про себя. – Но зато окажешься далеко от войны и жива».

– А как же герцог? Ты рассказывал, что в тот раз тебе пришлось спешно бежать из Рионы из-за отказа.

– Не думаю, что он помнит или узнает. Просто представите меня другим именем.

В дверь постучали, и Тэо, не став слушать сомнений Мьи, с улыбкой попросил ее повременить с беседой. Встал, пригнулся, чтобы не задеть подвешенный под потолком муляж тела уины, который на выступлениях выдавали за настоящий, сдвинул защелку.

Было раннее утро, и площадь, на которой расположился цирк, лениво отряхивалась от серых цветов, готовясь встретить солнце. Возле колес фургона, на соломенных мешках, расположились Рико, Ливен, Ремень и Мильвио.

Они сидели кружком, поставив в центр большую бутылку вина. Судя по стеклу и золотой каемке у пробки, стоил напиток баснословных денег.

Для цирковых.

И понятно, кто его принес в «Радостный мир».

– Сиор угощает. – Карлик, подтверждая догадку Пружины, отсалютовал треттинцу полным кубком, «золотым», который использовали в кукольных представлениях. Как раз для руки Рико. – Присоединяйся.

Мьи выглянула из-за плеча Тэо:

– Мильвио! Здравствуй!

Она с недовольством посмотрела на остальную троицу:

– Не рановато ли вы начали? Сегодня фестиваль вечером. Не забыли?

– По счастью, ты не моя благоверная женушка, – проворчал Рико, смешно сморщив рожицу. – Твоя задача шпынять Пружину, а не меня.

Она фыркнула, выражая тем самым свое отношение к этому утреннему «развлечению», и, подмигнув Мильвио, скрылась в фургоне, закрыв за собой дверь.

Тэо покачал головой, отказываясь от вина, за что заработал веселые смешки.

– У нас с Пружиной есть еще одно дело, сиоры. Увидимся вечером.

– Обязательно! – Ливен раскраснелся. – Будет непростительно, если вы, сиор, не придете на наше представление по старой памяти.

Тэо не стал ничего спрашивать у Мильвио, просто шел за ним в сторону Пьины, встречая утро и поднимавшееся из-за моря солнце.

– Хочу испытать тебя в том, что ты умеешь.

Он сразу догадался, о чем говорит треттинец.

– Я мало что умею.

– Ты умеешь убивать шауттов, – возразил Мильвио, останавливаясь у небольшой лавки, торгующей фонарями, свечами и маслом. – Сюда.

Человек за прилавком кивнул им, словно старым знакомым, не остановив, когда они прошли внутрь. Люк в подвал окован металлом, ступени скрипели, все дышало сыростью и пахло подпорченной капустой. Свет проникал лишь через квадрат сверху, а затем стена сдвинулась в сторону.

– Сюда?

Треттинец зажег висевший на скобе фонарь:

– Да.

Они оказались в небольшой комнате, откуда шахта и очередная лестница вели еще ниже.

– Объяснишь?

– Старая Риона. Те фрагменты, что уцелели после Катаклизма. Здесь недалеко. Этот дом когда-то принадлежал мне, и я все еще дружен с семьей, что его содержит. Так что есть легкий доступ в подземелья.

– Почему сюда?

– Лучше сам увидишь.

– Меня всегда интересовало: как Тион забрал магию?

Мильвио чуть нахмурился:

– Очень просто. Для Тиона просто. Для других же – совершенно непостижимо. Я так и не решился спросить у него, когда он еще был жив. Он сильно изменился с тех пор, как принял помощь твоего народа. Ваша магия пожирала его изнутри, причиняла боль. Но, полагаю, Тион провернул фокус с помощью перчатки Вэйрэна. Асторэ рассказали ему, как это можно сделать.

– Им было выгодно его решение. Волшебники веками считались угрозой, и вот магии больше нет.