Ткущие мрак

Мышцы, не привыкшие к такой работе, не понимали, чего от них хотят и как следует поступать, а позвоночник внезапно дал о себе знать болью в пояснице, стоило лишь ему резко податься вперед, вытянувшись почти в струну.

Эннио понял, что будет.

Легким движением «Аист перепрыгнул через лиса» и «Взял в гнездо ветку».

Полуторник упал уже начавшему разворачивать клинок для блокирования Виру на предплечья. Он видел, что мальчишка в последний миг сдержал удар, чтобы не нанести травму, и металл лишь коснулся кожи.

– А вот это было интересно, – произнес Орсио, перестав улыбаться. – «Ласточка» – Кариф. «Плуг» – северяне, да еще и времен таких седых, что об этом мало кто помнит. «Пчела»? Ведь это было что-то очень похожее на «Пчелу»? Соланка? Серьезно, парень? Они никого не учат этим техникам.

– Его и не учили. – Менлайо протянул сыну заслуженное вино.

– Тогда откуда?

– Какая мне разница? Ты умеешь читать, сиор?

– Да, – ответил Вир, спина все еще гудела.

– Ну, вот тебе и самое разумное объяснение, мой друг. Хорошая память, есть ум и атласы фехтования.

– Филгам не создавал атлас своих техник. Соланка никогда бы не поделилась…

– Перестань. Всегда есть отщепенцы. А в прошлом, до Катаклизма, говорят, «Пчела» была основной школой юга Единого королевства. Если он захочет, то расскажет нам об этом. Но у него и вправду не было учителя. Ты же видишь.

– Вижу, – согласился Орсио, и его носатый друг с жаром кивнул. – Двигается как залитый воском краб. Ноги неустойчивы, стопу проворачивает, баланс шауттам на смех, гибкость в пояснице… ее нет для меча. Но мозги и видение есть. Он понял, как расколоть Эннио.

– Но не расколол! – возмутился юноша.

– Потому что двигается как залитый воском краб, – повторил Орсио.

– Ты учишься с рождения, а он меч взял впервые, – напомнил главный мастер школы. – Если его погонять несколько лет, будет результат. Возможно.

– Так вы берете меня?

– Возможно, – неохотно произнес треттинец после долгого молчания. – Я не люблю тайны, парень. А вокруг тебя какая-то тайна. Секреты вредят искусству. Хорошо. Попробуем, а там поглядим. Но если возникнут какие-то проблемы, а вода начнет мутнеть и тухнуть болотом[1] – мы расстанемся без сожалений.

– Согласен.

– Ну тогда канционе д’ачайо, сиор. Будешь появляться здесь ежедневно, по утрам. Золотая марка в месяц твоя плата. Нет денег, приходи, когда появятся.

На том и порешили.

Мост Арбалетчиков, почерневший за столетия, с тремя опорами, которые возле основания заросли склизкими зелеными водорослями, волновавшимися от течения Пьины, точно волосы уины, соединял районы Свирелей и Фехтовальщиц. Река здесь была узкой, порожистой, с обрывистыми базальтовыми берегами, и делала резкий виток на восток.

Во вторую половину дня вдоль русла, стекая с холмов, всегда дул ровный ветер, поэтому детвора из прибрежных кварталов собиралась в центре моста, на широкой круглой площадке, которая своими краями выдавалась далеко вперед над Пьиной, точно козырек. Игра «Благословение Войса» была популярным развлечением местных, и Вир иногда наблюдал эту незатейливую забаву.

Бумажные птички одновременно бросались с моста и, летели, подхваченные ветром. Все зависело от мастерства мальчишки и удачи, которую дарил Войс счастливчику. Если складывалось – тогда птаха летела далеко и долго, а потом, вместе с рекой, поворачивала на восток, исчезая с глаз. Такое случалось не часто (уж куда больше бумажных журавликов оказывалось в воде почти сразу после броска), но если случалось, то победитель ликовал.

И бежал к продавцу бумаги, который держал тележку возле памятника Родриго де Бенигно – в народе того называли Родриго Меткий, а большинство чужестранцев знали как Родриго Первого, основателя нынешней династии герцогов Треттини.

Славный наемник, храбрый солдат, доблестный муж, командир арбалетчиков, прошедший десятки войн. Участник заговоров и переворотов, служивший многим благородным господам. Тот, кто гнал ириастцев до Лентра в Годы Голода и кто на коне въехал в тронный зал немощного глупого герцога, чтобы свергнуть его и спасти любимую страну от разорения богатыми землевладельцами, превратившими города собственной страны в невольничьи рынки, знаменитые на весь мир. Откуда прекрасных женщин отправляли в Кариф, Дагевар, Мут и Соланку.

Родриго разорвал этот позорный порочный круг, став во главе государства. За это его ненавидели благородные, устроив пятилетие гражданских войн, и обожал простой люд, вставший на его сторону. Меткий победил недругов, уничтожил всех, кто выступил против него, и поставил на их места новых людей.

Создал из грязи, что была его плотью и кровью, новое дворянство, теперь, спустя столетия, считающееся вечным и незыблемым.