ТКС-2 (СИ)

…И уже не первый раз в моей голове возник вопрос — правда ли, что лучше жалеть о том, что сделала, чем о том, что не сделала? Может, позволить себе короткое счастье, впоследствии заплатив за него сполна? Будет что вспомнить в одинокой старости… старость моя будет, конечно же, одинокой, потому что… потому что «никто не сравнится с Матильдой моей» и всё такое…

Из лирического настроя меня вывело звучное напоминание от бабочек в животе, что любовь любовью, а обед желательно получать по расписанию.

Кайлеан отсутствовал около часа и я, устав следить за входом, пропустила момент, когда он покинул кафе.

Бесшумно возникнув рядом, он протянул стакан с горячим кофе и знакомый коричневый бумажный пакет с круглым логотипом «Кофейного рая».

— Пирожки, — сказал Кайлеан и скучным голосом добавил: — Отравленные, разумеется.

Я было с живостью сунулась в пакет, но тут замерла и воззрилась на Кайлеана снизу вверх.

— Из моих же рук… — Кайлеан Георгиевич пристально созерцал вдали нечто примечательное. — Какими они ещё могут быть…

Сказать, что его голос источал сарказм, значит, ничего не сказать. Сарказм бил фонтаном вверх и, возможно, на данный момент являлся самым высоким фонтаном в Европе.

Я достала пирожок, осмотрела и с удовольствием откусила приличный кусок.

— Ничего-ничего, — бодро произнесла я с набитым ртом. — Пирожок из твоих рук… м-м-м… мням-муам… это так приятно. Приятней может быть только… моам-муам… пирожок из рук Мортена… — Я проглотила, вновь откусила и энергично зажевала. — Я же до сих пор по нему сохну… по мнению некоторых.

Кайлеан Георгиевич сразу вышел из образа кроткого страдальца и гневно сверкнул очами:

— Некоторые ничего подобного не говорили!

— Прямо не говорили. Но намекали.

— Не намекали.

— Да? А к чему тогда были эти расспросы — чувствовала я что-то к Мортену, не чувствовала?..

Он помолчал, затем нехотя сказал:

— Само вырвалось. Просто представил…

— Богатое воображение, понимаю. У самой такое.

Потом я выпала из дискуссии, воздавая должное пирожкам и кофе. Кайлеан молча сидел рядом, упершись взглядом в двух потёртого вида мужичков, расположившихся напротив. Я жевала, отхлёбывала живительную жидкость и тоже наблюдала за происходящим. На скамье стояла шахматная доска, но в древнюю игру была внесена чисто питерская поправка — как только кто-то из игроков «съедал» фигуру, извлекалась фляга и шахматисты поочерёдно прикладывались к ней.

Прикончив пирожки и допив кофе, я умиротворённо вздохнула, обхватила кайлеанову руку, пристроила голову ему на плечо и пробормотала:

— Они милые, правда? Алкоголики, наверное, но всё равно милые.

Кайлеан Георгиевич покосился и произнёс с оттенком недоумения:

— Так тебя что, просто накормить надо было?

Я загадочно улыбнулась.

— Иногда это срабатывает и с девушками. Ну, что там рассказал Роберт Ашотович?

Кайлеан ещё немного понаблюдал за игрой, потом сказал:

— Как и предполагалось, твой бывший работодатель — эмигрант из Аннмории. Запирался, конечно, вначале, но я быстро добился откровенности.

— …Немножко надавили харизмой, а, Ваше Высочество?

— Пришлось. Поначалу трактирщик решил со мной в игры играть, но быстро уяснил, что делать этого не стоит. Он сбежал сюда много лет назад по причинам, вдаваться в которые я не стал. Главное, он склонился перед волей Карагиллейна — фамильное сходство существенно упростило дальнейшую беседу.

Кайлеан полез в карман, достал ключи и покачал ими. Брелок с зигзагом «Опеля» и подвеска — деревянная обезьянка, прикрывшая ладошками глаза, — были мне знакомы.

— Роберт Ашотович оторвал от сердца любимое авто? — приподняла брови я. — Представляю себе его скорбь. Но жертва не имела смысла: у нас обоих нет ни прав, ни паспортов. Нельзя так рисковать. Не уверена на сто процентов, что сможем откупиться, если дорожная полиция нас остановит… мало ли как сложится.

— Машина заговорена от внимания дорожной полиции, такие чары обычно накладывают на транспорт спецслужб, и у нас тоже. Из уклончивого сопения твоего работодателя я узнал, что списанный оперативный автомобиль ему продал сотрудник некой структуры, тем самым существенно уменьшив пропасть между своими смелыми желаниями и скромным официальным заработком.

— Надо же… а я-то удивлялась — Роберт Ашотович знает толк в дорогих вещах, а машина у него древняя, да ещё и обшарпанная какая-то… одна радость, что немецкая. Сколько помню, он всё время что-то в ней менял — то тормозные диски, то свечи, то провода… а кузов, по-моему, просто рассыпался в труху. Вечно он его подмазывал и подкрашивал…

— Трактирщик не преминул сообщить, что за эту обезьянку, — Кайлеан ещё раз покачал связкой, — заплатил столько, будто её выточили из цельного алмаза. Чары, правда, настроены на источник силы, расположенный в центре города. Как подальше отъедем — начнут ослабевать, но к тому времени, как они развеются, мы успеем беспрепятственно добраться до места.

— Раз никто не остановит, давай я сяду за руль, а ты отдохнёшь. — Я с готовностью встала.