ТХ4

Сегодня я вновь приехал на Гелике, так что дойдя до машины, я кликнул брелком и открыл заднюю дверь. Следовавшие до этого за мной по пятам, парни притормозили. После того как я достал из салона машины биту, двое из них сделали шаг назад, а третий, ухажер Сильковой, примирительно вытянул руки вперед. Сложно было сказать, что именно на них повлияло, мне хотелось думать, что мой грозный вид. Но, вероятнее всего, их смутило наличие у меня такого автомобиля, а так же бейсбольная бита.

— Мы, это, ты повежливей с девушками, ага? — заготовленные слова вступили в конфликт с проснувшимися в теле парня инстинктами самосохранения.

— Ага, — крутанув биту так, что засвистел воздух, согласился я.

— Ну, мы тогда пошли, — сделал он примиряющий шаг назад.

— Ну давайте, — кивнул я.

Садясь в машину и заводя двигатель, я недовольно подумал о том, что внешне я остался таким-же, толстым и не внушающим опасения увальнем. Только вещи, которыми я мог себя окружить, невольно меняли отношение окружающих к моей персоне. Излишне резко выкрутив руль, я тронулся с парковки. Стоявшая на обочине дороги студентка Юля приветливо махнула рукой, я проехал мимо, сделав вид, что не заметил.

— Лето красное пропела, оглянуться не успела, — сами собой сорвались с моих губ строки басни из школьного курса литературы.

В спортзале ко мне стали уже относиться как к завсегдаю, поздоровавшись не менее чем с десятью мужчинами, я закончил переодеваться и вышел в зал. Георгич как всегда был на месте, пышущий энтузиазмом и доброжелательностью. Едва кивнув головой, проходя мимо валявшихся на матах Кати и Маши, я подошел к тренеру и помог ему навесить по четыре блина на гриф. Впрочем, начать упражнение «жим от груди» мне не дали, две подружки подошли к снаряду с претензиями.

— Почему ты нас игнорируешь? — прозвучали их голоса.

Выбрав на сегодня другое кафе, Катя с Машей «простили» меня только после того, как я заказал им по второму десерту. Маша как всегда была мила и болтлива, а вот с Катей творилось что-то не понятное. Ее настроение колебалось от все хорошо до все плохо, в принципе только из-за этого я и «вывез» девчонок в город.

— Ну, колись давай, что случилось, — дождавшись, когда Маша отойдет в туалет, спросил я.

— Нас из квартиры скоро выселят, — не поднимая глаз, произнесла она.

— С чего ты так решила? — удивился я.

— Он себе новых завел, — очевидно имея ввиду своего папика, Катя допила коктейль одним махом.

— Может у него по бизнесу проблемы, — предположил я причину, по которой мужчина стал меньше уделять девушкам времени и средств.

— Это только вы, мужики, думаете, что мы ничего не видим, — продолжила она истерить тихим голосом: — как на блядки сходите, так и взгляд другой, и интонация, и поступки.

— Доказательств нет, только чувства, — хмыкнул я.

— Даже Машка вчера спросила, что у нас с папой, — почему-то враз успокоившись, Катя невесело улыбнулась.

— Нда, — не зная, что на это сказать, мне на ума вновь пришли строки из басни Крылова про стрекозу.

Вечер в кафе не затянулся, проигнорировав два намека на то, что можно еще куда-нибудь сходить, я отвез их домой. Вставших на «тропу» поиска нового спонсора своей жизни, девушки вели себя более чем откровенно. Но, мне не нужны были постоянные отношения, да и содержать, привыкших к хорошей жизни Катю и Машу, мне было не по карману.

В квартире у меня все было по прежнему, семь жучков исправно слушали и снимали все, что происходило в квартире. Самым сложным по началу оказалось ходить в туалет, расслабиться, зная, что на тебя направлена видеокамера, было очень сложно.

Впоследствии, я стал мысленно представлять себе, как просматривающий эти записи человек морально, от раза к разу, деградирует. Синяк под глазом или перелом руки, подобные повреждения заживали через какое-то время. Моральные же травмы, в отличие от физических, выявить как и лечить, было куда сложнее.

«— Хе-хе, — смыв за собой и выйдя в прихожую, я повернулся к „невидящей“ с этого ракурса меня камере и показал средний палец, пожелав всем специфичного будущего: — рубашку с длинным рукавом и крепких санитаров».

Зимняя сессия, начавшаяся неожиданно, так же неожиданно и закончилась. Пользуясь новой методикой, я все лучше и лучше говорил на иностранных языках. С общими предметами однако не все было так просто. Как я заметил ранее, на умственную деятельность имеющиеся во мне нанониты никак не повлияли. Обладая всеми исходными данными в памяти, а так же фору по времени находясь под «форсажем», моему мозгу не хватало «эластичности», чтобы сообразить, что к чему.

«— Да и хрен с ним», — получив тройку по философии, я покинул аудиторию.

Последний экзамен оказался сдан, до отъезда в Китай оставалось чуть меньше недели. На улице уже неделю стояли холода, словно нарочно, Юля вырядилась сегодня в легкомысленно коротенькое пальтишко. Сокурсница замерзла и продрогла, едва спустившись по ступеням крыльца института и отойдя от здания на десяток метров.

— Садись, подвезу, — проявил я «жалость».

— Ддаваййй, — красная помада не могла скрыть посиневших губ.