Тютчев

Да, поэзия Тютчева насквозь проникнута духом Истории, предчувствием грандиозных событий и переворотов. Но разглядеть и понять все богатство, всю глубину тютчевского творчества очень нелегко. Ибо поэт вложил, вместил свою творческую волю в предельно сжатые лирические образы. То, что у его великих соратников развертывалось в монументальные эпические и драматургические полотна, Тютчев заключил в тесные границы лаконичных стихотворений, где каждая строка как бы несет в себе не меньшую смысловую нагрузку, чем глава романа или сцена драмы. И в самой этой предельной сжатости, концентрированности выразилась неповторимая самобытная природа тютчевского гения.

Одним из необходимых путей открытия поэта является, несомненно, тщательное изучение его жизни во всей целостности этого понятия, — жизни, которая в конечном счете явилась основой творчества. Такое изучение призвано, в частности, раскрыть и доказать, что Тютчев, при всем своеобразии судьбы его, был таким же центральным, стержневым деятелем отечественной культуры, как Пушкин, Гоголь, Достоевский, Толстой. В этом, пожалуй, и состоит главная цель книги о жизни Федора Ивановича Тютчева.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ 1803–1822

ГЛАВА ПЕРВАЯ ОВСТУГ

…Где мыслил я и чувствовал впервые…

Овстуг, 1849

Федор Иванович Тютчев родился 23 ноября (по новому стилю — 5 декабря) 1803 года в селе Овстуг, расположенном у реки Десны, сорока верстами выше города Брянска, входившего тогда в Орловскую губернию. Здесь прошли его детство, отрочество и первые годы юности. Правда, почти каждый год Тютчевы проводили несколько месяцев (обычно зимних) в Москве, которая также сыграла неоценимую роль в становлении поэта, о чем пойдет речь в следующей главе книги. Но все-таки настоящей родиной Тютчева были Овстуг и его окрестности; здесь, сказал позднее поэт, «мыслил я и чувствовал впервые…».

Старший современник Тютчева, исключительно высоко им ценимый Иоганн Вольфганг Гёте оставил нам знаменитый афоризм: «Тот, кто хочет понять поэта, должен идти в страну поэта». Слово «страна» (немецкое «Land») означает в высказывании Гёте ту «землю», «край», «почву», которая играет решающую роль в человеческом и творческом становлении поэта. И прежде всего нам надо попытаться более или менее ясно представить себе «страну» Тютчева.

Овстуг расположен в той части, или, вернее, частице России, которая обычно зовется среднерусской полосой. Возьмем карту европейской России и изберем на ней какую-либо точку в трехстах пятидесяти километрах к югу от Москвы. Ну, скажем, селение Богодухово на реке Неручь — притоке Зуши, впадающей, в свою очередь, в Оку. Если взять это селение в качестве центра некоего круга с радиусом сто пятьдесят — двести километров, окажется, что заключенная в таком круге совсем малая часть России (всего каких-нибудь три процента площади ее европейской территории) породила поистине великую плеяду художников слова, имена которых Тютчев, Кольцов, А. К. Толстой, Тургенев, Полонский, Фет, Никитин, Лев Толстой, Лесков, Бунин, Пришвин, Есенин…

Всех их часто называют «певцами русской природы». Но это только лишь одна сторона их творчества. Можно утверждать, что каждый из перечисленных художников слова стремился прямо и непосредственно воплотить эстетически положительные качества русского бытия и в конечном счете ставил перед собой цель сотворить национальный образ прекрасного. Красота русской природы для этих художников — только необходимое начало, исток, основа национальной красоты в ее целостном содержании, и природное прекрасное предстает в их искусстве в органическом единстве с человеческой красотой и, далее, покоряющей красотой самого художественного слова.

Необходимо оговорить, что «красота» и «прекрасное» в эстетике имеют мало общего с чисто бытовым употреблением этих слов, подразумевающим радующие глаз своей гармоничной формой явления, лица, предметы. Прекрасное в эстетике — и особенно в русской эстетике — немыслимо без напряженного духовного порыва, драматизма или даже трагедийности, что с такой яркостью выразилось в поэзии Тютчева; можно сказать, что его красота — это главным образом трагическая красота.

Но вернемся к тютчевской «стране». Двенадцать названных выше имен слишком, можно даже сказать, чрезмерно весомы, чтобы их происхождение из одной и той же столь малой части русской земли, части, которую и на лошадях-то можно было пересечь за день-два, являло собой только лишь случайное совпадение.