Тюльпинс, Эйверин и госпожа Полночь

Наконец они подошли к металлической двери: она очень нравилась Рауфусу угловатостью и массивностью. Эйверин иногда думала, что если хозяину свалки суждено было бы стать дверью, то именно такой: покореженной, местами проржавевшей, но очень крепкой и надежной.

Парень постучал, и им тут же открыли. У Эйви волосы зашевелились на затылке: что-то не так. Что-то случилось с компанией разбойников и бродяг. Рауфус словно поджидал ее возле наружной двери, а тут, внутри, было ужасающе тихо. Так тихо, что Эйви даже прокашлялась: не оглохла ли? Но собственный скрипучий голос она услышала, да и завывания ветра все еще доносились снаружи.

Рауфус протиснулся в комнатку, и, когда компания завидела Эйверин, со всех сторон послышались разочарованные вздохи. Девочка даже перестала морщить нос от вони, она ясно ощутила чужую боль и беспокойство. Хозяин свалки снял с лица ткань и отошел к дальней стене. Глаза его покраснели, нос распух.

– Рауфус, ты что, плакал? – Эйви едва не рассмеялась от своего глупого предположения.

Но парень лишь опустил голову и уселся на один из разбросанных на полу мешков. Эйви посмотрела на Хику – долговязую девушку Рауфуса. Ее длинное и несуразное лицо покрывали разводы грязи. Словно она тоже вытирала со щек слезы. Гёйлам, белокожий блондин с тремя крупными желтыми сережками в ухе, тихо бренчал на маленькой гитаре, отрешенно глядя на одну из стен. И даже Суфа – вечно смеющаяся непоседа с красными глазами – сейчас притихла.

– А где остальные? – шепнула Эйви.

– Там, в большой комнате. – Суфа махнула рукой в сторону прохода и стала внимательно рассматривать свои ногти.

– Рауфус, я деньги принесла. – Эйверин повернулась к хозяину свалки. – И… ты не мог бы мне дать немного еды? У меня теперь есть белка.

Рауфус хмыкнул, скривив толстые губы, и подал знак Хике. Она быстро встала, расправила длинную обтягивающую юбку и пошла в сторону большой комнаты.

– Ребята… – Эйви осторожно присела на пол и погладила через рубашку бельчонка. От тепла, а может, и от запаха тухлой рыбы, которым пропиталось все вокруг, он начал приходить в себя. – А где Хайде? – девочка наконец-то поняла, чего так не хватало хмурому жилищу.

Хайде обычно крутился возле старшего брата и неумолкающей болтовней создавал назойливый шум. Но теперь, без этого шума, в каморке стало удручающе тихо и пусто.

Рауфус тяжело вздохнул и впервые со дня знакомства прямо посмотрел на Эйверин.

– Эйв, – сказал он с таким отчаянием, что девочка отшатнулась, – помоги мне, а? Хайде со вчера какой-то был… Ну, это, не такой, понимаешь? А сегодня глаза у него стали… Там туман, а он – дурачок же совсем, понимаешь?

Эйверин вопросительно посмотрела на Гёйлама – самого красноречивого из банды. Парень, почувствовав ее взгляд, повернул голову. Стеклянные сережки тихо звякнули.

– Мальчонка пару дней застывал на одном месте и пялился в стену. Не болтал, не ел даже, а вчерашней ночью и спать не лег. А сегодня, как стемнело, кинулся на улицу. Без защиты, ясное дело, тогда бы мы так не волновались. Мы за ним – а его нет нигде. А теперь Рауфус просит твоей помощи, Ведьма. Ты ведь единственная можешь искать по туману. – Парень презрительно хмыкнул. – Рауфус минуты считал до твоего прихода. И денег нам никаких не надо, и белку, где бы она сейчас ни была, накормим. Сходи только, пожалуйста, Эйверин. Поищи Хайде.

Эйви достала из-за пазухи проснувшегося бельчонка. Он поводил носом и вытаращил глазки, вцепившись когтями в руки девочки.

– Черноглазый, прямо как ты, – усмехнулась Суфа, которой Эйверин нравилась. Пока Эйви не появилась в Сорок Восьмом, Суфу дразнили Ведьмой за красные глаза и волосы с синеватым отливом. Но Эйверин, белокожая, с такими черными глазами, что казалось порой, что они пустые, повергла всех в ужас, когда пошла ночью гулять и вернулась живой. Тогда уж компания и поняла, что пришлой девчонке не страшен плотоядный туман. Прозвище Ведьма навсегда было отдано ей.

Эйви протянула Суфе бельчонка, но он так запищал, что все встрепенулись. От его пронзительного высокого визга закладывало уши, и Эйверин поспешно прижала зверька к груди.

– Эй, дурачок. Ну ты чего? Я придумала тебе имя. Будешь Крикуном? Ну, иди к Суфе, не бойся. – Эйверин вновь попыталась оторвать бельчонка от себя, но он лишь цапнул ее и юркнул под широкий ворот куртки. – Ладно, – девочка зажала кровоточащий палец, – некогда мне с ним разбираться. Оставлю у себя, выживал же он как-то на улице. Я иду, Рауфус, слышишь? Прямо сейчас иду.

Рауфус, словно оглушенный, кивнул. Он понимал, что толку в поисках будет мало. Что сможет найти девчонка через час после того, как на Сорок Восьмой опустился туман?

Эйверин, не прощаясь, натянула на лицо косынку и вышла. Она была почти уверена в том, что уже не найдет Хайде живым. И глаза ее защипало, и нос почему-то намок. Ей нравился светловолосый малыш с пухлыми щечками. Он знал веселые песни и по-доброму улыбался, а это Эйви в людях ценила превыше всего.