Титус Гроун

– Но откуда он взялся? Няня, ответьте на этот вопрос, а потом помогите мне закрепить локон – что-то он не желает держаться…

– Сама не знаю, откуда он появился. В самом деле, я просто не интересовалась. Но, ваше сиятельство, откуда же появляются люди? – Старуха многозначительно возвела глаза к потолку, давая понять хозяйке, что на все воля Божья.

Леди Гертруда провела мизинцем по брови, а потом недовольно изрекла:

– Няня, вы, как всегда, в своем амплуа…

Не выдержав, нянька расплакалась, мысленно проклиная себя за тупость.

– Слезами горю не поможешь, так что бросьте реветь, – одернула старуху Гертруда, – вот так… Няня, лучше скажите, вы ведь тоже были на пожаре?

Услышав слово пожар, госпожа Слэгг вздрогнула всем телом. Губы ее сразу пересохли, а язык прилип к гортани.

– Ах, няня, что вы, в самом деле! Хорошо, давайте сначала закончим мою прическу…

Чтобы осмотреть в последний раз замысловатую прическу леди Гроун, следовало встать на стул, поскольку прическа ровно в два раза выше головы аристократки, а госпожа Слэгг и в молодости не могла похвастаться высоким ростом. Нянька, все еще дрожа, повернулась и окинула комнату взглядом в поисках свободного стула. В спальне герцогини царил жуткий беспорядок: всюду коробки, раскрытые шкатулки с украшениями, переброшенные через спинки мебели наряды. Воспользовавшись минутной заминкой, госпожа Гертруда принялась насвистывать веселую мелодию, и тут же комната наполнилась шумом птичьих крыльев. К тому времени, когда нянька наконец отыскала свободный стул, ее сиятельство уже вела задушевный разговор с сорокой. Птица посматривала на покровительницу блестящими глазами и наклоняла голову, словно что-то понимала. А может, сорока и в самом деле все понимала – не зря же она то и дело многозначительно открывала клюв. Нянька в душе не одобряла возни с пернатыми – точно «дети малые», думала она – но семьдесят лет жизни в Горменгасте не пропали для няньки даром, так что она была привычна к людским чудачествам. Наклонившись над непокорным локоном, нянька подхватила его горячими щипцами и принялась осторожно прижимать к прическе.

– Так вот, дорогуша, на чем мы там остановились? – спохватилась леди Гроун, не отрывая глаз от зеркала. Няньке стало страшновато: герцогиня никогда еще не разговаривала с ней в подобном тоне.

– Говоришь, Фуксия первой повстречала его, я верно поняла? – продолжала допытываться леди Гроун, окуная пуховку в пудреницу.

Нянька уже успела забыть предыдущую часть разговора, так что теперь ее недоумение вполне искренне:

– Прошу прощения, ваше сиятельство – о ком вы говорите? Фуксия? Да-да, она такая милая девочка – просто клад, а не ребенок…

Госпожа Гертруда порывисто вскочила с места, сбросив со столика несколько склянок с притираниями:

– Няня, вы просто несносны! Уходите! И его забирайте! Фуксия готова?

– Я…я… думаю, что… да-да, – залепетала нянька растерянно. – Фуксия готова. Она сидит и ждет у себя в комнате. Конечно, конечно, просто я думала…

– Церемония начнется очень скоро, – нехотя проговорила герцогиня, переводя взгляд с циферблата настенных часов на лежащего на кровати Титуса, – да, скоро. Недолго остается терзаться…

Нянька подхватила ребенка на руки и устремилась к двери. Выходя в ярко освещенный коридор, старуха удовлетворенно подумала: «Первый праздник в его честь. Первый, дай Бог, чтобы не последний!»

Наконец отыскался и Стирпайк – он как раз выходил из перехода, ведущего в покои близнецов, когда из-за поворота выскочила Фуксия и, не успев притормозить, врезалась в него.

По случаю предстоящего торжества Стирпайк разоделся в пух и прах: натянул шелковый камзол, обул лучшие башмаки лакированной кожи с серебряными пряжками, надушился заморскими благовониями. Возвращаясь от сестер герцога, юноша был уверен, что ему никто не встретится в столь ранний час. Появление Фуксии несколько озадачило его:

– Как, Фуксия, ты уже поднялась? Не рановато ли?

Фуксия, переводя дух от быстрого бега, выдохнула:

– Тебя зовет… доктор!

– Где он? – спросил юноша, в то же время стараясь узнать, для чего он понадобился эскулапу.

– В комнате моего отца.

Стирпайк облизал пересохшие губы:

– Отец нездоров?

– Да, ему очень плохо.

У Стирпайка отлегло от сердца – значит, дело вовсе не в нем. Юноша тут же заверил юную герцогиню, что сейчас же отправится к доктору. Оба тут же направились в сторону покоев лорда Гроуна, изредка обмениваясь ничего не значащими фразами – разговор не клеился, каждый думал о своем.

Бывший поваренок был теперь и бывшим учеником доктора – с тех пор как Стирпайк решил отказаться от покровительства Прунскваллера, их отношения стали несколько натянутыми. Впрочем, войдя в комнату, юноша не увидел на лице доктора вражды – только тревогу и озабоченность.

Медик взволнованно ходил по комнате, то и дело бросая быстрые взгляды в сторону каминной доски. Герцог, делая страшные глаза, то и дело угукал, явно рассчитывая уверить окружающих в своей принадлежности к царству пернатых.