Титус Гроун

В стене открылась дверь, в комнату вошел человек. Поначалу Кида не могла угадать, кто это – мужчина или женщина. Мужчина, наконец определила Кида, только какой-то поникший, побитый жизнью и почему-то одетый во все коричневое…

Хозяин медленно направился к Киде, босые ступни его неслышно приминали хвою, устилавшую пол.

Стиснув зубы, молодая женщина попыталась приподняться на локте левой руки.

Заметив, что гостья пришла в себя, человек подошел к стене и распахнул грубо сколоченные ставни – мутный сероватый свет хлынул в хижину. Ни слова не говоря, хозяин вышел и закрыл за собой дверь. Кида откинулась на подстилку из хвои и попыталась сосредоточиться. Тело ломило от жуткой боли. Кида попробовала пошевелить руками, только тут заметив, что заботливый хозяин укрыл ее одеялом из грубого рядна. Только голова покоилась на чем-то твердом. Протянув ноющую руку, женщина извлекла белого орла. «Брейгон», – вырвалось из ее уст. Собственный голос показался Киде чужим и даже враждебным. Пошарив рукой в изголовье, она отыскала и желтого оленя. Держа обе фигурки на весу, женщина попыталась восстановить в голове картину последних дней, но рассудок почему-то сопротивлялся этому. Неожиданно для себя Кида запела – громко, без единой фальшивой ноты. Силы оставили ее, только пока голос не изменил хозяйке…

ЛИХОРАДКА

Через окно был виден кусочек неба. Кида поразилась – ни облачка! И воя ветра не слышно. Должно быть, на улице совсем тепло. Единственное, о чем она не имела понятия – так это о времени. Что сейчас – утро, день? Но определенно не вечер и не ночь. Отворилась дверь, вошел хозяин и поставил у изголовья постели Киды глиняный горшок, из которого доносился аппетитный запах варева. Молодая женщина украдкой разглядывала хозяина – пожилой, даже старик. Нужно бы поговорить с ним – хоть приличия ради. Впрочем, поговорить всегда можно, но коли хозяин молчит, значит, он не хочет начинать разговора.

Кида уже не помнила, как долго лежала, укрытая домотканым одеялом. Она по-прежнему крепко сжимала скульптурки – единственное напоминание о возлюбленных. Постепенно усталость стала проходить. Вскоре Кида почувствовала себя настолько окрепшей, что рискнула приподняться и, погрузив ложку в принесенный хозяином суп, попробовать его. Заполнив желудок, женщина вновь откинулась на постели – ей казалось, что она чувствует, как силы возвращаются в ее измученное тело.

Все, хватит лежать, мысленно сказала себе Кида. Откинув одеяло, она с удивлением обнаружила, что с тела ее смыта грязь последних скитаний. Только ссадины и царапины на ногах напоминали о неровной дороге и бесчисленных кочках.

Кида попыталась встать на ноги, но со стоном повалилась на пол. Женщина повторила попытку – на сей раз она не упала, а только покачивалась. Кое-как доковыляв до окна, Кида выглянула на улицу. Под окном стеной стояла сухая трава, чуть поодаль высилось раскидистое дерево. В стороне угадывался темный сруб колодца. Еще дальше – каменная коробка здания, замшелая и без крыши, потом вязы… Приглядевшись, Кида сумела рассмотреть на ветках некоторых деревьев скворечники. А совсем вдалеке – усыпанная камнями равнина, доходящая до темнеющего на горизонте леса.

Под окном раздался подозрительный шорох. Испуганно вздрогнув, Кида уставилась вниз – прямо ей в глаза смотрела коза. Женщину удивила снежно-белая шкура животного – как ей удается сохранять столь непорочную белизну при всей серости убогого пейзажа? Сейчас ведь не лето, кругом полно грязи. А может, это тоже сон?

Еще раз обведя глазами пейзаж за окном, Кида решила, что это все-таки не сон.

Она с горечью подумала, что становится старухой – обычно старики начинают сомневаться в виденном, все им кажется сном, все они забывают. Впрочем, здесь нет ничего удивительного – в предместье народ стареет как раз в этом возрасте. К тому же судьба столько раз терзала ее. Смерть мужа, сына, смерть любимых – горше уже ничего быть не может…

Кида отошла от окна и, завернувшись в одеяло, осторожно отворила дверь. Переступив порог, она оказалась в другой комнате, примерно того же размера, что и предыдущая. Центральное место здесь занимал огромный стол, стоявший точно посреди комнаты. Он был покрыт темно-красной скатертью, ниспадавшей до самого пола. Кида дошла до стола и увидела, что чуть дальше начинаются три земляные ступеньки, после которых пол идет примерно на полметра ниже. В нижней части комнаты лежали в беспорядке садовые инструменты, цветочные горшки, куски дерева и прочий хлам. В комнате тоже никого не было, и Кида решительно шагнула к выходу.