Титус Гроун

Пока госпожа Слэгг перечисляла Фуксии имена приглашенных на семейный совет, лорд Сепулкрейв возвращался в свои покои из оружейной комнаты, где он только что совершил выполняемый раз в полгода ритуал. Ритуал состоял в торжественном отпирании железного шкафа с особо ценными экспонатами и в нацарапывании на внутренней поверхности дверцы шкафа небольшого полумесяца. Делалось это специальным кинжалом, приносимым Саурдастом на алой бархатной подушке. Число полумесяцев, выцарапанных внутри железного шкафа, считая сегодняшний, составляло семьсот тридцать семь. Глядя на крохотные полукружья, можно было без труда определить характеры ушедших в мир иной владельцев Горменгаста – одни полумесяцы были нацарапаны кое-как, наспех, другие, напротив, с великим тщанием. Лорд Сепулкрейв понятия не имел, какое именно событие положило начало столь необычной традиции – архивы Горменгаста сохранили не все документы – но считал своим долгом продолжать заведенный предками обычай. Надо – значит надо.

Саурдаст по окончании процедуры аккуратно запер дверь шкафа на ключ, после чего водворил старинный кованый ключ на прежнее место в связке. Все это он проделывал не торопясь, но с видимым удовольствием. Во время запирания дверцы со стариком случилась небольшая конфузия – он не заметил, что при захлопывании двери в щель попал конец его длинной бороды. А когда дверь закрылась, было уже поздно. Саурдаст дернул – бесполезно, борода прочно застряла в двери. Ключ же с висевшим на нем кольцом, держащим другие ключи, торчал в замочной скважине – по ритуалу ключу полагалось находиться в замке ровно двадцать три часа, в течение которых одетый во все желтое воин должен был охранять шкаф. Повернуть ключ и освободить бороду означало нарушить веками складывавшуюся традицию. Но Саурдаст не растерялся – оглянувшись по сторонам, он вытащил из висевших на поясе ножен небольшой кинжал и отхватил застрявшие в двери пряди бороды, после чего свечой спалил высовывавшиеся из щели волосы.

В своей спальне лорд Сепулкрейв застал Флея – камердинер любовно раскладывал на кровати сшитый из черного шелка костюм, надеваемый герцогом в торжественных случаях. Посмотрев на праздничное облачение, лорд Горменгаст подумал, что его настроение все-таки слегка улучшилось. Все потому, что он затеял этот совет и последующий завтрак в честь наследника. Аристократ только теперь осознал, как это приятно – произвести на свет сына. Титус родился в один из дней, когда лорда Сепулкрейва одолевали приступы меланхолии, тогда герцог несколько раз заходил в спальню ребенка и разглядывал его довольно безразлично. Сейчас же отец думал – родился мальчик, мужчина, а значит – у Горменгастов есть будущее. Сам он с таким дурным расположением духа обречен, несомненно, на не слишком долгий век. Но все же он не напрасно живет – он выполнил долг перед природой, перед прошлыми и будущими Гроунами, он произвел на свет сына и может быть спокоен.

Во всяком случае, одним беспокойством стало меньше – раньше лорда то и дело ужасала мысль: а что будет, если прекратится род Гроунов? А теперь будущие хозяева Горменгаста не станут указывать на его гроб в фамильном склепе и говорить: «Он был последним. У него не было сыновей». И это уже неплохо.

Между тем время шло и шло. Флей помогал хозяину одеваться – оба молчали, каждый думал о своем. Застегивая осыпанную драгоценными камнями булавку в воротнике, лорд Сепулкрейв украдкой наблюдал в зеркало за Флеем – удивительно, что лицо камердинера совершенно ничего не выражало. Неожиданно герцог вспомнил свои книги – дорогие и не очень, сказки и философские труды, исторические и художественные, по географии и естественным наукам. Может, прямо сейчас отправиться в библиотеку и оторваться хоть на короткое время от суровой действительности. Как обычно, герцог не понимал, какой червь точит его душу…

– Во-вторых, – продолжала загибать пальцы нянька, – твоя уважаемая матушка. Твои родители – вот уже двое…

А леди Гертруда и не думала переодеваться – у нее и в мыслях не было, что к семейному совету нужно как-то готовиться. Чего ради?

Герцогиня, как обычно, сидела в своей комнате. На коленях у женщины лежала изрядно потрепанная книжка с большим пятном от пролитого кофе на обложке. Леди Гертруда читала – ее невнятный голос почти заглушался мурлыканьем десятков кошек, наполнявших комнату. Кошки были повсюду – на креслах, на кровати и даже на подоконниках. Кошки были только белыми – очередной каприз аристократки.

Всякий раз, доходя до конца правой страницы и переворачивая лист, леди Гертруда поднимала взгляд и обозревала хвостатых любимцев.

Оглядев кошек, женщина вновь устремляла глаза на испещренные красивым шрифтом страницы. Герцогиня не зря читала вслух – она читала для кошек, причем тот самый рассказ, который она читала по меньшей мере три раза в месяц.