Титан

— Уверен, что ты искренне так думаешь о ней, Томпсон. К сожалению, общество иного мнения. Ты должен понять, что на мне лежит ответственность за всех воспитанников приюта. А вас здесь восемьдесят четыре подростка! Скажу больше: восемьдесят четыре невинных подростка. Мой прямой долг: защитить всех несчастных детей как физически, так и морально. Вот почему я вынужден задавать тебе некоторые неприятные вопросы. Скажи, тебе когда-нибудь приходилось наблюдать собственными глазами, чем занимается твоя мама с ее… ну, скажем, клиентами?

Ник залился краской:

— Нет.

— Нет, сэр. Но ты ведь знаешь, как это бывает? Ты понимаешь, за что именно ей платили?

— Да, сэр.

— Так выходит, ты понимаешь эту сторону жизни? То, что порядочные люди называют животной стороной человеческой природы?

— Да, сэр.

— Скажи, твоя мама… она когда-нибудь ласкала тебя?

Ник с изумлением взглянул на доктора:

— Она меня целовала.

— Это понятно, но делала ли она что-нибудь более… э-э… ну, что ли, более откровенное?

— Я… не знаю, о чем вы?

— Это очень просто, Томпсон. Твоя мать — проститутка. Эти женщины с испорченной нравственностью часто предаются извращениям для того, чтобы удовлетворить свою похоть. Мне известно несколько случаев, когда проститутки занимались любовью с маленькими мальчиками. Даже более того: совершали кровосмешение со своими собственными детьми.

Ник был так потрясен услышанным, что с трудом мог говорить.

— Мама… — прошептал он. — Мама никогда бы такого не сделала!

Доктор Трусдейл поднялся из-за стола.

— Как бы то ни было, а опасность того, что твоя мать была носительницей отвратительной социальной болезни, реально существует. А если принять во внимание ту бедность, в которой ты проживал со своей матерью, и, я бы сказал, вынужденную интимность, то не следует отбрасывать возможность того, что она заразила тебя. Ради безопасности наших воспитанников мне придется тебя осмотреть. — Он подошел к окну, которое располагалось как раз за его столом, и опустил темную шторку. — Пожалуйста, Томпсон, разденься.

— Раздеться?

— Да. Совсем. Донага.

Он включил настольную лампу и занавесил остальные окна. Ник почувствовал, что происходит нечто странное, но не знал, что еще остается делать, кроме как повиноваться Он встал со своего стула и начал раздеваться.

— Ботинки тоже? — спросил он, чувствуя, что покрывается холодной испариной.

— Если тебе не трудно, — раздался ответ.

Когда Ник был готов, доктор Трусдейл приблизился к нему и стал осматривать с ног до головы.

— Мм… Я вижу, ты вполне уже созрел, Томпсон. Ты занимаешься мастурбацией?

Пот тонкой струйкой пробежал у Ника между лопаток.

— Чем я занимаюсь?

— Ты играешься с ним? Ты, как это вульгарно называется, «дрочишь»?

— Н-нет…

— Нет, сэр. А ты не мастер заливать. В моем учреждении нет ни одного подростка, который бы не предавался по временам этому пороку. А теперь спокойно. Я осмотрю твои органы на предмет обнаружения поражений сифилитического характера. Не нервничай, больно не будет.

Ник весь напрягся, пока доктор Трусдейл, сев возле него на корточки, ощупывал его пенис и яички. У мальчика на миг перехватило дух, когда доктор чуть сдавил их. Наконец осмотр закончился и доктор выпрямился.

— Хорошо, Томпсон, кажется, все чисто. Но учти, что болезнь может дремать в организме годами. Я буду время от времени осматривать тебя так же, как сегодня. Для твоего же блага и, конечно, для безопасности всех наших воспитанников. — Он улыбнулся и положил свои руки Нику на плечи. — Не пугайся. Мне хочется, чтобы ты считал меня своим другом. — Он заглянул в наполненные ужасом глаза мальчика и мягко произнес: — Ты очень красивый юноша, Томпсон. — Доктор вернулся к своему столу. — Ты можешь одеться.

Натягивая на себя одежду, дрожащий от страха Ник сознавал, что, если ему доведется провести в этом приюте долгое время, с ним непременно случится что-то ужасное. Что конкретно, он не знал, но знал другое: доктор Трусдейл ему не друг.

— Это не тюрьма, — продолжил доктор, сев за стол. — С другой стороны, это, понятно, не частная школа для богатых детей. Ребята у нас много работают и мало играют. Если их отношение к жизни измеряется категориями взаимопомощи, христианской любви к ближнему, такие воспитанники живут хорошо. Если же кому-нибудь становится непонятной ценность сотрудничества с окружающими, таких ожидает наказание. Те воспитанники, которые предпочитают сотрудничать лично со мной, э-э… пользуются некоторыми привилегиями. — Он еще раз улыбнулся Нику. — Надеюсь, ты будешь сотрудничать со мной, Томпсон.

Ник как раз заканчивал застегивать рубашку, но от этих слов кровь застыла у него в жилах. Этот новый кошмар, увенчавший собой целую пирамиду прочих потрясений, выпавших на последние дни, был страшен. Помимо смутных угроз доктора Трусдейла, одно обвинение в том, что он когда-либо мог иметь сексуальный контакт с матерью, чего стоило!

Слово «кровосмешение» на всю жизнь стало для Ника Флеминга самым отвратительным.