Тирант Белый

Велел он принести большой сундук с золотыми и каждому дал куда более, чем был должен, дабы остались все очень довольны. Затем он объявил графиню наследницей всего графства, хотя и был у них малолетний сын. А еще велел граф изготовить кольцо с гербами^[12] его и графини. Кольцо это разделялось пополам так, что на каждой половинке оставалось по одному гербу, когда же половинки соединяли, становились оба герба рядом.

Сделав сие, повернулся граф лицом к славной графине и с улыбкою повел такую речь.

Глава 3

О том, как граф объявил жене о предстоящем отъезде; о его уверениях и о ее возражениях.

Известна мне искренняя ваша любовь и добрый нрав, о моя сеньора, а потому страдаю я теперь более, чем когда-либо, ибо за чудные добродетели ваши люблю я вас великою любовью, и глубокою скорбью и горечью полнится моя душа, лишь только подумаю, что не будет вас рядом. Однако великой надеждой я утешаюсь, памятуя о ваших славных деяниях, и уверен, что смиренно и терпеливо примете вы мой отъезд. Вашими молитвами, если угодно будет Господу, быстро окончится мое путешествие, и тогда возрадуетесь вы пуще прежнего. Оставляю вам, сеньора, все, что есть у меня, и прошу вас взять на себя заботы о моем сыне, слугах, вассалах и о доме. На память обо мне даю вам половинку кольца, что велел я сделать, и любезно прошу вас хранить его до моего возвращения.

О горе мне! — воскликнула несчастная графиня. — Неужто правда, что хотите вы без меня отправиться в путь? Разрешите мне сопровождать вас, для того лишь, чтобы служить вам, ибо лучше мне умереть, чем жить без вашей милости, а коли поступите вы иначе, в мой последний час буду я менее несчастна, чем теперь. Желала бы я, чтобы ощутили вы то безмерное горе, что ложится на мое измученное сердце, лишь помыслю я о вашем отъезде! Скажите же мне, сеньор, где-то блаженство и покой, которые ожидала я от вашей милости? Где утешение в любви да супружеская вера, что питала я к вам? Ах я несчастная! Где та надежда быть с вами вместе до конца моих дней? Разве не довольно продлилось мое горькое вдовство? Горе мне и конец всем моим чаяниям! Пусть умру я, чем жить так дальше, пусть разверзнутся небеса и грянут громы и молнии, чтобы не смог мой господин уехать и остался со мной!

Моя графиня и сеньора! Понятно мне, что лишь чрезмерная любовь заставила вас забыть о благоразумии, — сказал граф, — но должно вам сознавать, что Господь Бог в великой милости приходит к грешнику, дабы узнать о его проступках и отпустить ему грехи, а потому женщина более, чем тело свое, должна возлюбить душу и не противиться этому благу, а возблагодарить Господа за то, что просветил ее. Мне же особо следует задуматься, ибо великий я грешник и во времена военные много зла и урона нанес людям. Разве не лучше мне, отойдя от войн и битв, отдаться служению Господу и замолить грехи, нежели жить в суете мирской?

Так и следует поступить, — сказала графиня, — однако вижу я: эту чашу придется мне испить до дна и много в ней горечи. Так долго, что и не рассказать, жила я круглой сиротою да вдовою при живом муже, думала: прошли те времена и залечены все раны, но, видно, несть конца моим горестям. Ничего у меня нет теперь, кроме несчастного сына, — оставляет отец его мне в залог, для утешения бедной матери.

И тут взяла она сына и дернула за волосы, а потом ударила его рукой по лицу со словами:

Сын мой, оплакивай с несчастной матерью горестный отъезд отца твоего.

И маленький сын ее, которому всего-то было три месяца от роду, заплакал. Опечалился граф, увидев, как плачут жена и сын его, и, желая утешить их, сам не сдержал слез, сострадая своим близким, и долго стоял так, не в силах вымолвить ни слова. А женщины и девицы из свиты графини тоже обливались горючими слезами и причитали, ибо очень любили свою госпожу и печалились за нее.

Тут прибыли из города благородные дамы, дабы попрощаться с графом, и, вошли в покои, где граф утешал жену.

Завидев их, подождала графиня, пока все рассядутся, и так сказала:

Ежели усмирю я тяжкие биения женского сердца, оскорбленного и разбитого, истинно увидите вы, сеньоры, сколь измучена моя душа, что изливает сейчас на вас справедливые обиды. А обильные мои слезы да тяжкие вздохи и справедливые жалобы выдают мое горе и нестерпимую муку. К вам, мужние жены, обращаю я плач мой и горькие стенания: почувствуйте боль мою, ибо и с вами подобное может случиться, подумайте о будущем своем несчастье и сжальтесь ныне надо мною. Достойна я жалости тех, кто о бедах моих и о грядущих невзгодах прочтут и услышат, ибо узнают они, что не бывает в мужчинах верности. О смерть, жестокая, слепая!^[13] Отчего приходишь ты к тому, кто бежит тебя, и избегаешь того, кто тебя желает?

И тогда поднялись все дамы и, подошедши к графине, умоляли, чтобы дала она волю своему горю, и вместе с графом утешали ее как могли, графиня же так сказала: