Тёмные времена. Наследники Александра Невского

– А ты сам посуди. Я буду говорить откровенно. Город наш испокон веков считается младшим братом Новгорода. Всё, может, и ничего, но у нас интерес другой. Пора нам стать с Новгородом равными братьями. Это и на торговле скажется и ещё много на чём. Станешь нашим князем – любо, не станешь – дело твоё. Другого найдём, дело нехитрое. Ты здесь чужой, и поэтому другие города Руси тебя мало интересуют. Ты не будешь добиваться их, используя нашу силу. А по поводу твоих литовских амбиций вот что скажу. Кое в чём они совпадают и с нашими, псковскими.

Довмонт задумался. Псков, конечно, не корона отца, но кусочек лакомый. Князь к тому же прекрасно осознавал, что в борьбе с Войшелком он не выдюжит и союзников не найдёт. На Руси против брата Даниила Галицкого вряд ли кто пойдёт. Может, и стоит принять предложение боярина. Правда, Псков – город особенный. Почти как Новгород: сегодня тебя позовут княжить, а завтра… впрочем, это везде так. Завтра вообще всегда туманно.

Боярин Пересвет не спешил никуда уходить и ждал, внимательно глядя на князя, словно ожидая ответа.

– Когда я должен принять решение?

– Сейчас. Князь, который не может принять решение, нам не нужен, будь он сыном хоть самого Рюрика! Так что крепко думай, князь. Псков или уж сам решай.

– А что тут решать, как говорится, бьют – беги, дают – бери. Скажешь, неуместно, зато истина. Сяду княжить в Пскове и княжить буду, как на родине. А что, если великий князь Владимирский против будет? Ведь сейчас его сын Святослав – ваш князь.

– Без Новгорода он на Псков не пойдёт. А ты с новгородцами союз заключишь и пообещаешь пойти с ними на Литву. Тут и наши, и новгородские интересы совпадают. Заодно и Войшелку нервы пощекочешь.

– Ну, на том и порешим. Я перейду в православие.

– А мы выберем тебя князем.

Вести о Довмонте

Скоморохов вели на пир к великому князю Ярославу Ярославовичу. Затейников было четверо, трое взрослых и один совсем молодой парнишка.

– Откуда прибыли, весельники? – приветливо спросил князь Ярослав, предпочитая не использовать слово «скоморохи», которое так не нравилось церкви.

– Из Пскова мы, князь великий! – нараспев начал Михей-медопей.

Словно по команде скоморохи начали своё представление. Наряженная мужиком девица похабно запела непристойную частушку, в которой надругались над самим князем. Все заулыбались, включая самого князя.

– А ты, пугало ряженое, князя не высмеивай, я, Аркаша-распиваша, за князя голову оторву.

В это время Михей-медопей, вышагивая, как цапля, и при этом дудя в рожок, подкрался к ним и отвесил пинок Забаве-усатой.

Представление веселило гостей, и они стали кидать объедки Четвертаку, который ходил рядом со столами.

– Что нового в Пскове? – спросил великий князь.

Ярославу Ярославовичу было почти тридцать пять лет. Конечно же он понимал, что представление, которое устраивали скоморохи, создано для отвода глаз. Михей-медопей в своё время стоял с ним плечом к плечу во время Неврюевой рати почти пятнадцать лет назад. Теперь Михей верно служил князю, странствуя по княжеским и боярским пирам и собирая нужную информацию. Если Михей-медопей пришёл во Владимир ближе к осени, значит, новости срочные.

– А во Пскове пёс литовский на кобылу налетел. – Сказав это, Михей ухватил Забаву за шкирку и принялся изображать непотребные действия.

– Князь, – обратился громогласно к Ярославу Ярославовичу священник, сидящий за столом, – ты взгляни, как эти поганые тебя позорят! Смотри, какое действие в твоём присутствии творят! Прикажи их выгнать вон!

Скоморохи словно не слышали духовное лицо и продолжали непотребства. Аркаша-распиваша начал жонглировать костями, которые насобирал Четвертак.

– Вот пока князья и бояре жрут и пьют, я их объедки в небо запущу! – кричал Аркаша, периодически роняя кости. Их тут же ловил Четвертак и принимался обсасывать.

Забава-усатая стала изображать попытку отобрать кости у Четвертака, при этом иногда замахиваясь на Михея-медопея, который по-прежнему изображал непотребства за её спиной.

– Не смей жрать то, что благородные губы князя трогали, пёс помойный! Может, его кто отравить вздумал, а ты полижешь и подохнешь, как пёс, которому они предназначались! – кричала Забава.

По всей видимости, под псом она подразумевала князя, хотя могла иметь в виду и четвероногих созданий, которым потом сносили объедки.

Ярослав Ярославович делал вид, что ему очень смешно, и он просто не может не смеяться. На самом деле князь получил очень важные сведения и теперь после пира хотел встретиться с Михеем, чтобы узнать подробности.

Когда пир закончился и скоморохов, сытых и обласканных гостями, погнали прочь, князь велел высечь Михея.

– А вот этого срамника, – сказал Ярослав, указывая на Михея, – отведите да высеките, чтобы знал, как в присутствии князя срамными делами утешаться!

– Спасибо, князь! – весело отвечал Михей-медопей. – По мне, так лучше чтобы высекли и накормили, чем чтобы сдох и похоронили!