Тёмные времена и как их преодолеть (СИ)

Их невольно прерывает Тина, которая выходит из замка и слабо машет рукой им на прощание. Она не приближается, чтобы заговорить, ей тоже хочется побыть одной, судя по всему. Зато это значит, что Дамблдор освободился.

— Проводить вас к нему? — спрашивает Тесей скорее из вежливости, чем из желания помочь, но вдруг замечает нервозность и даже тень страха на лице Юсуфа. Тесей может только предположить, в чём дело: судя по его истории, Кама привык быть сам по себе, не рассчитывая ни на чью поддержку. Он едва ли доверяет незнакомцам, а Дамблдор для него — незнакомец.

Тесей слегка улыбается. Его нельзя назвать сентиментальным, но, даже будучи одним из самых сильных мракоборцев, он не зачерствел, не разучился видеть в людях просто людей, а не противников или сторонников.

— Пойдёмте, я провожу, — повторяет он, и на этот раз Юсуф кивает ему со сдержанной, но вполне очевидной благодарностью.

========== Фотография (Ньют/Тина) ==========

Комментарий к Фотография (Ньют/Тина)

Немного аушка относительно второго фильма. Там о книге Ньюта и фотографии Тины была другая информация, просто идея эта старая, ещё со времён первого фильма, вот и решила всё равно воплотить :)

Тина без всякого аппетита дожёвывает булочку. Банти готовит неплохо, но до Куинни ей далеко. Тина пытается поменьше обращать внимания на такие вещи, но мысли о сестре настырно лезут в голову, и любая мелочь, даже не связанная с ней, всё равно оборачивается непрошенными воспоминаниями.

Недавно Ньюту наконец-то удалось выяснить, где Гриндевальд скрывает Куинни, но между «выяснить» и «вызволить» есть огромная разница. Тине привычно быть человеком действия, не сидеть без дела, когда речь идёт о спасении человеческих жизней, а тем более теперь, когда в беде сестра. Только Гриндевальд — не тот волшебник, с которым сработают обычные методы мракоборцев.

Тина устало трёт виски, снова и снова перебирая в уме планы по освобождению Куинни. Создаётся впечатление, будто она бьётся лбом об непроходимую стену: любые идеи кажутся ей совершенно несостоятельными, ведь стоит допустить хоть малейшую ошибку, и Куинни может…

Об этом Тина не смеет даже подумать.

— Позволишь? — осторожно стучится Ньют. — Я принёс тебе чай. Если честно, я не мастер его заваривать, но такой всегда делала мама — говорила, что он поднимает настроение.

Она никогда бы не поверила, что Ньют может так трогательно заботиться о ком-то, кроме своих питомцев, и ей сразу, в одно мгновение, становится легче.

— Очень вкусно, спасибо, — благодарит она, стараясь вложить в эти простые слова всё то тепло, которое сама ощущает, когда он рядом.

— Да? — оживлённо переспрашивает Ньют и тут же тушуется. — Мне просто показалось, что ты… То есть, я не умею читать мысли, конечно, но у тебя очень грустный вид, и я… Пожалуйста, не грусти, Тина!

Закончив свою сбивчивую речь, он чуть боязливо и вместе с тем нежно смотрит на неё. Тине становится стыдно, что это Ньют её утешает, а не она его.

— Это я должна тебе говорить. В моём случае ещё можно всё исправить, а Лету уже не вернуть…

— Я должен переживать сильнее, чем ты? — с присущей ему непосредственностью уточняет Ньют, и Тина озадаченно замолкает. — Мне кажется, наоборот. Ведь мне остаётся только горевать об утрате, а на тебе всё ещё лежит огромная ответственность.

С ним это иногда случается: вместо запутанных, оборванных фраз вдруг выходят слишком хлёсткие и честные. Он уже жалеет о том, что вообще открыл рот, но Тина глядит без тени обиды, только слегка удивлённо. Она вдруг осознаёт, что в его словах есть немалая доля истины.

— Что ж, порой в мудрых изречениях вы можете дать фору Дамблдору, мистер Скамандер.

Конечно, сейчас она называет его по фамилии в шутку, но Ньют всё равно болезненно морщится.

— Пожалуйста, не надо снова, — просит он, и уголки её губ сами собой приподнимаются в улыбке. Нельзя не признать — каким-то образом Ньют отлично справился с тем, чтобы поднять ей настроение.

А день спустя Тина случайно слышит то, что поднятию настроения совсем не способствует.

— Вы — добрая душа, мистер Скамандер, — Тина замирает у двери на кухню, поняв, что там есть не только Ньют, но и Банти. — Просто не очень-то разбираетесь во всяких таких вещах…

— Каких «таких»? — доносится голос Ньюта.

— Да ведь мисс Голдштейн — незамужняя леди, — растолковывает Банти. — А живёт с вами в одном доме. Мало ли, какие могут пойти толки…

Тина беззвучно ахает и отступает назад. Ей и неловко, и неприятно, и внутри сразу поднимается протест. Вот Нагини, например, тоже «незамужняя леди», но почему-то о ней Банти не переживает. Тина хмурится, зная, что теперь отделаться от сомнений будет сложно: ведь отчасти Банти всё-таки права. Тем временем Ньют, который совсем не хочет обсуждать со своей помощницей вопрос о пребывании здесь мисс Голдштейн, спешит покинуть кухню и сталкивается с Тиной нос к носу.

Они оба смущённо переминаются с ноги на ногу. Слишком очевидно, что Тина всё слышала.

— Я могу уехать, если ты хочешь, — торопливо говорит она. — Сниму гостиницу неподалёку.