Тинко

— Солдат? Да… мы, знаешь, поцапались с ним малость. Я у него на свадьбе не был.

— Это не важно. Он тебе даст подписку. Он же член партии и друг пионеров.

— Да?

— А ты как думаешь?

На пруду Стефани с другими девчонками катается по ледяной дорожке. Я подзываю ее:

— Стефани, мне надо с тобой по делу поговорить.

— Ты за своим рождественским подарком пришел? Он у нас дома лежит. Еще со свадьбы. А ты все не идешь…

— Видишь ли, я решил не переступать порога вашего дома.

— Я тебе вынесу. А ты пока можешь на улице подождать.

Девчонки видят нас и начинают шушукаться. Инге кричит:

— Вы что, тоже жениться собрались?

— Ты бы помалкивала! Сама вон с большим Шурихтом гуляешь!

— Больно он мне нужен! Он нос рукавом вытирает.

— А ты ему платочек вышей.

— Я ему лучше сразу целый мешок сошью и под нос повешу.

Атака отбита. Стефани хочет идти.

— Стефани, послушай! Он меня выгонит, если я у него подписку попрошу?

— Какую подписку?

— Какая нужна для юных пионеров.

— Он даст. Наш папа даже очень обрадуется. А ты кстати заберешь свои подарки.

Вот Стефани и убежала. Она не хочет, чтобы девчонки опять начали дразниться. «Наш папа», — она сказала. Разве она может так нашего солдата называть? Что она, с ума сошла?

На дворе метель. Все-таки было бы неплохо, если бы мне подарили пальто. А то ходишь как беженец какой! Вот уж меня всего снегом занесло. Ветер ломает ветки в старом помещичьем парке. Хорошо тем, кто в замке живет! Сидят себе в теплых комнатах, а я тут ходи и жди подписки. Фрау Клари и наш солдат уже вернулись домой. Я видел издали, как они у входа друг с друга снег счищали. Наш солдат еще смахнул все снежные звездочки с волос фрау Клари. И ведь сделал он это той же самой рукой, какой дал мне затрещину. Потом они оба юркнули в замок и пропали там. Хорошо им! Небось подписка, которая нужна некоторым людям, чтобы позлить дедушку, у них при себе. А почему такие подписки не продаются в кооперативе? Когда я вырасту большой, я приготовлю целый мешок подписок и разбросаю их на лугу. И все дети, которым нужна какая-нибудь подписка, будут приходить и брать себе, сколько им нужно.

Кто там? Это не Стефани показалась? Да, это она. Но мне не надо прятаться: Стефани подумает, что я снежная баба, и пройдет мимо. Но она не проходит мимо.

— Это ты, Тинко? — спрашивает Стефани.

— Да, я. И еще я снежная баба.

— Что ж ты тут стоишь мерзнешь? А пальто твое лежит у нас в комнате… Ты заходи. Я тоже сейчас приду. Мне только сбегать в кооператив. — И Стефани пускается вприпрыжку.

— Стефани! Стефани!

— Это ты меня звал, Тинко? Ветер воет, ничего не слышно.

— Стефани, а ты не могла бы… мне неловко заходить, я весь в снегу, да и вообще… Ты не могла бы мне вынести подписку?

Стефани подходит совсем близко. Она склоняет голову набок, чтобы заглянуть мне получше в глаза:

— Я сперва вынесу тебе пальто, потом сбегаю в кооператив, а уж после принесу подписку. — И Стефани бежит к замку.

— Стефани! — кричу я ей вслед. — Если ваш папа выйдет схватить меня, я убегу!

Но ветра мне не перекричать.

Никто не выходит. Стало быть, они не дорожат моим знакомством. А на Стефани можно положиться. И почему это бог не подарил мне сестренку? Вон Стефани уже тащит пальто. Она предлагает надеть его.

— Стефани, не могу же я взять его у вас бесплатно.

— Можешь. Это же подарок к рождеству, от нас всех. Я пуговицы пришивала и петли обметывала.

— Правда? Ты сама это делала?.. Нет, нельзя, я ваше пальто все изнутри снегом запачкаю.

Оказывается, ничего подобного. Мне приходится все-таки надеть пальто. Стефани застегивает его. Хорошо еще, что Инге Кальдауне не подглядывает, а то она сразу бы закричала, что мы уже свадьбу справляем.

Стефани бежит в кооператив. Мне хорошо в моем новом пальто, словно в теплой комнатке. А что я буду дома с ним делать? Отнесу на сеновал и спрячу от дедушки.

Стефани возвращается из кооператива. В руках у нее пакетик стирального порошка. Она заходит домой и приносит мне записку:

— Наш папа велит передать тебе привет. «Будь готов!» — он сказал.

— Стефани, а ты умеешь отдавать салют?

— Умею. — И Стефани показывает мне, как надо отдавать салют.

Потом она принимается обучать меня. Руки у нее мягкие, как лапки у нашей кошки, когда она на припечи спит. Стефани поднимает и опускает мою руку. Вот даже забралась ко мне в рукав:

— Тебе тепло, да?

— Стефани, а теперь я правильно делаю?.. Будь готов!

— Всегда готов! — отвечает Стефани. — Правильно… Ты что, Тинко?

— Ты, ты… мировая ты баба! — выпаливаю я и бегу прочь. Мне ведь теперь и Пуговку не надо будет беспокоить из-за этого салюта.

Я решил не прятать пальто на сеновале: там его дедушка все равно найдет. Может быть, он рассердится, если я ему скажу, от кого у меня пальто? Вот хорошо бы!

— Что это за ряса на тебе? — спрашивает дедушка. Глаза у него сердито поблескивают, усы топорщатся.

— Пальто.

— Откуда?

Больше я уже не смею сердить дедушку.

— Ряса, она… от друга… — бормочу я.

Дедушкино лицо светлеет: