Тингль-Тангль

Ральф относится к ней с большой симпатией, если не сказать – почтением; даже странно, что ведьма не рассказала о сложностях и противоречиях в их семье… семье, ха! —

Они никогда не были семьей.

Иногда (не очень часто) Ральф принимается причитать и жаловаться Ваське на холодность паука, и просить содействия в разрешении этой проблемы. Он рисует радужные картины будущего, которое никогда не наступит. В этом будущем Ральф выкупает «Ноль» у своих подельников (отставного попа и двух педиков) и открывает целую сеть других ресторанов, и даже не в России, а в Германии или на Таити. Бизнес нисколько не мешает личной жизни, и они с liebe Мика становятся счастливыми Jungverheirateten[31], а потом – счастливыми Ehepartner[32], а потом – счастливыми Eltern[33] троих здоровеньких, толстощеких и толстоногих киндеров.

А лучше – четверых.

В этом месте Ральфова бреда Васька всегда мысленно показывает ему «фак».

Мы не оставим и вас,liebeВаска (Ральф так и произносит – «Васка», вот умора!). Вы непременно будете жить с нами, и мы конечно же постараемся устроить вашу жизнь ко всеобщей радости и благополучию.

В этом месте Ральфова бреда Васька всегда мысленно показывает ему пять «факов».

В самое последнее время она стала замечать, что распад личности Ральфа Норбе вышел за пределы чистой психологии и перенесся на внешний облик. Уже несколько раз она становилась свидетельницей тому, что у сидящего в своем темном закутке Ральфа меняется лицо.

Вернее – черты лица.

Вернее – отдельные его детали.

Куски отбивных вместо щек, креветки вместо глаз, куриное крылышко вместо носа; на губах можно заметить устриц (устрицы пищат); изменения нестойки и мимолетны, появившись на мгновение они тут же исчезают – но они есть.

Это все ведьма, ее проделки.

Пора бы Ральфу перестать так сильно увлекаться кухней «Ноля». Васька все время хочет сказать ему об этом, и о креветочных глазах, и о пищащих устрицах, но как-то не подворачивалось случая. Да и разве Ральф ей поверит?

Люди никогда не видят себя со стороны.

Она находит медитирующего Ральфа там, где он и должен быть: на барном стуле. С лицом Ральфа, слава богу, все в порядке.

– Здравствуйте, Ральф.

– Здравствуйте, Васка… – Ральф даже не смотрит в Васькину сторону. – Ваша божественная сестра готовит божественных каплунов, божественный окорок с инжиром и божественный земляничный крем.

– Обалдеть. У меня к вам просьба, Ральф.

– Слушаю.

– Здесь слишком мало света…

– Для чего?

– Для моей просьбы. Давайте выйдем туда, где можно что-то разглядеть.

Васька бесцеремонно тянет Ральфа за рукав – иначе, чем бесцеремонностью, его в такие божественные моменты не проймешь.

– Вот, взгляните, – она протягивает ему календарь, едва оказавшись в светлом нешироком коридоре, отделяющем ресторанный зал от кухни с предбанником.

– Что это?

– Надо полагать, схема метро какого-то немецкого города. И мне бы очень хотелось знать какого.

Некоторое время Ральф рассматривает календарь и даже шевелит губами от усердия.

– Ну? – не выдерживает Васька.

– Кто вам сказал про немецкий город? Он совсем не немецкий. Это испанский город.

– Что значит – испанский? – Васька начинает злиться.

– Названия всех станций указаны на испанском. Я думаю, это Барселона.

– Спасибо, вы мне очень помогли.

– Я всегда готов вам помочь, вы же знаете, liebe Васка. Жду не дождусь, когда мы станем родственниками. Уговорите свою божественную сестру.

Почти родственная непристойность в стиле Ральфа: приложить два пальца ко рту и развернуть их, имитируя воздушный поцелуй.

– Сделаю все, что в моих силах, – Васька мысленно посылает пришибленному немцу десять «факов» подряд.

– Что-нибудь еще?

– Год. Меня интересует год, который указан на календаре.

Ральф снова начинает шевелить губами и, спустя пару секунд, выносит вердикт:

– Текущий.

Последующие четыре часа проходят в страшных мучениях. Фирменный омерзительный эспрессо, который обычно готовит Васька, оказывается еще более омерзительным, чем когда-либо. И у каждого, кто имеет несчастье подойти к барной стойке, она пытается выведать, какому же, черт возьми, городу принадлежит схема метро на календаре. Через четыре часа она становится обладательницей целой коллекции городов:

Лондон

Мадрид

Кёльн

Сан-Паулу (где это вообще?)

Рим

Монреаль

Мехико

Токио

Варшава

Париж

Берлин

Сеул

Пхеньян (до этого коммунистического счастья Васька точно не добраться)

Вена

Прага

Будапешт

Добро бы каждый из городов был упомянут хотя бы дважды, но нет: все существует в единственном экземпляре. Исключение составляет лишь год на обратной стороне календаря – здесь ни у кого не возникло разночтений, он – текущий.

Истины Ваське не добиться, но, может, Ямакаси знает истину?