Спать с Ильбеком Шамгуновым – совсем не то, что спать с
Все достаточно банально. Единственное, что удивляет Мику – его билет на завтрашний рейс в Дюссельдорф.
Он летит, а несчастная убийца Васька, которой так необходима помощь, остается.
Или Мика не все знает?
Может быть…
Дурацкий календарик. Она до сих пор вертит его в руках: дом под черепичной крышей, пирамидальные тополя, холмы. Перевернув его изнаночной стороной, Мика обнаруживает: он не просрочен и не забегает в будущее. Против сегодняшнего дня – два черных крестика, плотно прилепившихся друг к другу, завтрашний обведен красным кружком.
Дурацкая тайнопись. Отсчет событий, никому, кроме владельца календарика, непонятный.
Мика бросает паспорт туда же, откуда и вынула – в верхний ящик письменного стола. И машинально открывает нижний.
Ага.
BRISSAGO
Extra Chiari
Целая упаковка сигар: и это не жестяная коробка, в которой продаются сигары других сортов – продолговатый, коричневый с синим пакет. Все из-за длины лучинок, которые нужно вынимать. В чем-то похожем обычно продаются индийские благовония, но с элегантностью Extra Chiari их не сравнить.
А он еще говорил, что у него ни одной не осталось.
Жлоб.
Мика сделает это из принципа, но наглеть не будет – возьмет одну. На память об
Чтобы вытащить сигару, она берет упаковку в руки. Под ней оказывается потертая и пухлая записная книжка, а может, ежедневник.
Почти все записи сделаны на немецком, самым отвратительным почерком, который только можно представить. Исключение составляют лишь страницы, исписанные колонками цифр, какие-то схемы, состоящие из стрелок, прямоугольников и ромбов и довольно неплохие, если не сказать – фотографические рисунки. Тема рисунков от начала ежедневника к его концу не меняется: это в основном растения и цветы, какими их изображают в атласах. Растения и цветы незнакомы Мике, во всяком случае, ни георгина, ни гладиолусов, ни пиона среди них нет.
Но есть пеойт.
Кажется, Мика произнесла это слово вслух. Так и есть:
пейот.
Сильнодействующий галлюциноген южноамериканского происхождения, откуда Мика знает, как он выглядит?
Впрочем, что мучаться – когда-то давно она сразу же распознала на рукояти ножей омелу, тимьян и мирт.
Пейот.
Они с
Зачем она оставила ключ и куда в таком случае подевался
Иногда между страницей снова попадаются календарики, как две капли похожие на тот, что лежит сейчас в паспорте Ильбека Шамгунова. Тот же дом и те же тополя, и холмы, и дорога между ними. Разница состоит лишь в изнанке: самый старый из календариков – десятилетней давности, и на нем тоже имеются пометки. В основном это красная обводка, точки, крошечные черные квадраты, сдвоенных крестов нет, но есть одинарный, довольно жирный, он приходится на июль и захватывает сразу несколько дат. Не в меру впечатлительной Мике этого вполне достаточно, чтобы тут же начать проецировать жирный крест на собственную жизнь. Что было в Микиной жизни десять лет назад? То же, что и обычно – сплошная Васькина ненависть, да плюс к тому же смерть единственного человека, который был добр к ним. Вот только дату гибели Солнцеликого она не помнит, она никогда не знала ее. Случилось ли это летом?
Мика не уверена.
…Эти фотографии она находит в самом конце еженедельника: они заткнуты за плексигласовый карман и повернуты лицом к обложке – так что видна их тыльная сторона и слова, написанные в столбик:
PAUL
TOBIAS
ILBEK
Имена, никаких сомнений.
Одно из них, самое нижнее, мелькало перед ее глазами несколько минут назад, на страницах паспорта: правда оно было набрано на компьютере.
Верхнее – не знакомо вовсе.
Зато среднее…
Как давно Мика его не вспоминала? Очень давно.