Тинар

Она застенчиво улыбнулась, и я улучил момент получше разглядеть её. Бледное тонкое личико, голубые глаза и высокие скулы. Длинные тёмно-русые волосы заплетены в тугую косу, что ниспадает на спину. Чуть припухлые губы тронуты неяркой помадой, а тёмно-синее платье облегает прекрасную фигуру.

– Тинар, а ты вёлур или санкари?

– Ни тот ни другой, госпожа.

Адель присела на лавочку и глубоко вздохнула:

– Разве так бывает?

Я лишь пожал плечами, но ей, по-видимому, собеседник и не особо-то нужен.

– Хотя о чём это я, среди людей твоей касты и крестьян, такое наверняка часто встречается. Но мы пока с наставником это подробно не изучали. А ты первый из своего сословия, с кем я решилась заговорить. Сама не знаю, что на меня нашло...

“Значит она одна из них, вот только кто? Спросить или помолчать, и она сама ответит?” – Промелькнули в голове мысли. Адель не разочаровала:

– А я – вёлур. Мне было четырнадцать, как раз гуляла по саду неподалеку отсюда, когда это случилось. Закружилась голова, я подумала, что перегрелась на солнце, но затем головокружение перешло в боль и я потеряла сознание. А проснувшись, почувствовала себя восхитительно. Мир заиграл всеми гранями, словно завеса с глаз спала.

“Четырнадцать! На год раньше, чем большинство остальных, о ком я слышал! Она должно быть довольно сильна и искусна для своего возраста... Если упражняется.”

Девушка замолчала, заново переживая прошедшие события; я же замер с куриной косточкой на полпути ко рту, размышляя об уровне её силы.

– Ну ты и урод! Сам спросил и не слушаешь! – гневно вскидывая руки и краснея накинулась она на меня с обвинениями.

– Во-первых, госпожа, я вас не просил. А во-вторых, я могу разом и есть, и слушать, – спокойно возразил ей, попутно отмечая, что румянец её красит.

– Да? Возможно. Я тоже кое-что умею и, позволь, покажу тебе, – приторно-сладким тоном парировала она.

Тон этот не предвещал ничего хорошего, и я напрягся, оглядываясь и ожидая пакости от этой вредной девчонки.

– Как я уже говорила, Тинар: ты грязен и вонюч. Но я помогу тебе.

С этими словами стебли винограда опутали мои лодыжки и кисти, а пока я пытался освободиться, она схватила кувшин с водой и облила меня с ног до головы.

Второе омовение за день не входило в мои планы, и я, отряхнувшись, уже было собрался обрушиться на неё с гневной отповедью, как мы услышали голоса стражников.

– Он здесь! – во весь голос крикнула она, стремглав выбежав из беседки и указывая на меня рукой. – Ты ответишь за свое неподобающее поведение! Сейчас стража задаст тебе!

Жаль доесть или корзинку прихватить не успел! И взбучку попробовать задать этой взбалмошной девчонке. Но стражники наступали мне на пятки, потому я, разорвав путы, чудом перемахнув через забор и, разминувшись с очередным патрулем, помчался проулками, петляя, как заяц.

Я слышал позади окрики и лязг доспехов, но лишь сильнее напрягал ноги, стараясь уйти как можно дальше от преследователей. С полным животом бежать было тяжело: начало колоть в боку, кружиться голова; но я упорно мчался вперёд. Изрядно поплутав, вернулся на центральную улицу и, притормозив, смешался с толпой.

Головная боль нарастала, дышать становилось всё тяжелее. С улыбкой заметил, как выскочившие стражники беспомощно озираются, пытаясь найти меня.

Пройдя ещё с пару сотен шагов свернул на боковую улочку, пробираясь ближе к дому. Надо отлежаться, перетерпеть боль. Далеко уйти не удалось, очередной приступ накрыл меня. Я споткнулся, почти упав на землю, но устоял и продолжил неуклюже ковылять к дому.

Внутренний жар объял всё тело. Надо присесть, отдохнуть, отдышаться. Я сполз под стену дома, о которую опирался. Тело выгнуло судорогой, я завалился на бок, корчась в агонии, пытаясь вдохнуть. Затем потерял сознание.

“Девчонка отравила!”– было последним, о чём успел подумать.

Глава 2

Очухался я в темноте, и поначалу забился в панике, думая, что ко всему ещё и ослеп, но быстро пришёл в себя, успокоился. Вздрогнув, резко сел и на грани чувств осознал, что мир неумолимо изменился. Я прижался спиной, к забору и тут же одёрнул себя. Рубаха, взмокшая от пота, неприятно захолодела от остывшей стены. Надо идти домой, если я не хочу простыть и заболеть — ночи нынче холодны. Это большая удача, что никто не обнаружил меня в этом загаженном проулке. Поживиться у меня нечем, но мало ли.

До дома добрёл как в тумане: мысли путались, воспоминания о последних часах перед потерей сознания никак не удавалось воссоединить в четкую картину. Испив воды из бочки, в которой утром умывался, я вошёл в свою халупу и рухнул на тюфяк.

Проклятье! Казалось, я покинул её вечность назад!

Постепенно память и силы вернулись. Память о событиях дня и настигшей меня боли. Но сейчас я её не чувствовал. Напротив, всё ощущалось по-новому, легко. Я давненько не чувствовал себя столь превосходно: разум был ясным, тело сильным, и я ни капельки не был голоден. Что-то здесь неладно — так не должно быть.

А может?.. Я вспомнил рассказ Адель об инициации. Догадка пронзила меня. “Да не, бред какой-то”, — отмахнулся я от мысли, что мои способности пробудились.