Тимош и Роксанда

Ян Казимир тратил деньги королевы в Непоренте. На его стороне были Заславский, Конецпольский, Адам Кисель, а возглавлял партию канцлер Оссолинский, доказывая сенату необходимость выбора Яна Казимира, упирал на то, что казаки и Хмельницкий стоят именно за этого кандидата.

Только 11 ноября Карл Фердинанд отрекся наконец от польского престола. Ян Казимир уступил ему Опольское и Рациборское княжества и выплатил деньги, истраченные Карлом на выборах.

17 ноября Ян Казимир единогласно был избран в короли, подписав кроме обычных ограничительных статей еще и дополнительные. Король не имел права составить свою королевскую гвардию из иноземцев, гвардия присягала отныне не королю, но Речи Посполитой.

Вступление на престол было обставлено множеством формальностей, а положение страны было отчаянное. До сейма доходили слухи о сборе русского войска, которое якобы намеревается идти под Смоленск. Восстания охватывали собственно польские воеводства. Комендант осажденного Замостья Вейер требовал немедленной помощи.

Выступая в сенате, князь Иеремия Вишневецкий заявил:

— У нас имеется для обороны тринадцать тысяч войска, у неприятеля — двести тысяч. Не знаю, какая это будет оборона…

За два дня до коронования Ян Казимир отправил к Хмельницкому свое первое посольство: Якова Смяровского, Станислава Олдаковского и сотню всадников почетной охраны во главе с Самуилом Корецким.

5

Максим Кривонос лежал на татарской кошме, бледный, волосы оселедца слиплись от пота. Казачий лекарь собирал в сумку свои снадобья. Рваная рана на правом боку загноилась, и лекарю приходилось срывать повязки, сдавливать гной, очищать кровоточащую рану.

— Ты бы хоть кричал помаленьку, — посоветовал лекарь Кривоносу. — Вишь как намучился. Невыкриканная боль на сердце садится. А сердце заболит, ничем его не выходишь.

— Один раз дашь себе поблажку, так все твои крепости и пропали. Одну за другой сдашь. — Кривонос улыбнулся, но улыбки не получилось.

Тогда он закрыл глаза.

— Выпей, — сказал лекарь.

Кривонос, не открывая глаз, выпил какого-то отвара, опустил голову на седло, которое заменяло ему подушку.

— Скажи там, через час полковник выйдет.

— Полежать бы тебе.

— Вот возьмем Варшаву, тогда и на покой.

Заснул.

Но полковнику и полчаса на отдых не дали. В палатку, виновато опустив голову, зашел Кривоносенок.

— Что? — спросил Максим, открывая глаза.

— Змея огненного пускают.

Максим не стал спрашивать, кто пускает, где пускает.

Отер лицо ладонью левой руки, обманывая боль, короткими глотками перевел дыхание.

— Помоги подняться.

Кривоносенок опустился на пол, хотел взять отца на руки. Максим улыбнулся.

— Вот и твой черед нянчиться со стариком пришел. Ты меня, как бревно, на попа ставь…

Стоял, пробуя ногой твердь.

— Ничего. Ноги держат. Воды принеси.

Умылся, вышел из палатки.

По небу плыл огромный горящий змей. Его явно запустили из казачьего стана. Запустили на город, на Замостье, но ветер сносил его в сторону татарского лагеря.

Кривонос положил руку на плечо сына.

— Съезди за Ганей и за Филоном Джалалией. И сам тоже будь.

— А змей?

Змей, распуская черный дымный хвост, падал на землю.

— Не видишь, что ли, с какой стороны пущен? У Богдана теперь главные советчики — его ворожеи.

Полковники приехали с вестями.

— Маруша на огненном змее Хмельницкому гадала, — сообщил Джалалия.

— Хочешь скажу, чего она вещает? — усмехнулся Кривонос. — Уходить от Замостья.

— Ты, часом, не чародей? — удивился Гиря.

— Я не чародей, но вижу: гетман не чает, как бы остановить варево. Каша через края лезет.

— Полковник Головацкий от Жолквы отступился, — сказал Джалалия. — Взял окуп. Для войска двадцать тысяч и для себя две тысячи.

— Скоро мы не хуже жидов денежки научимся считать. — Кривонос строго поглядел на полковников и стукнул саблей о железный шишак.

Джура принес серебряный поднос. На подносе хлеб, водка, запеченное мясо, несколько головок лука и чеснока.

— Твои хлопцы, Джалалия, слышал я, ограбили Почаевский православный монастырь.

Джалалия сокрушенно покрутил головой.

— Ограбили, стервецы!

— А ты не кручинься! — Кривонос подмигнул полковнику. — Правильно сделали, что ограбили. Такие же дармоеды, как и католики. На шее крестьян едут.

И нахмурился.

— Я позвал вас вот для чего. Зима скоро. Войску на квартиры пора. Но не это меня тревожит. Слышал я, мор начался. С запада его несет. Для войска страшнее мора ничего нет. Но и это меня тревожит не так сильно. А тревожит меня наш гетман.

Полковники притихли.

— О своей тревоге я сам ему скажу.

Кривонос поднял чару, но пить не стал.

— Давайте-ка за мое здоровье.

Полковники и Кривоносенок выпили. Закусили луком, хлебом.