Тимиредис. Летящая против ветра

- Неправда! - я почувствовала, как из глаз брызнули слезы. - Мама не такая!

- Такая-такая, - парни приплясывали вокруг, кривляясь.

- Нееет! - и бросилась на Ельку.

Когда на крики и шум из избы выскочили Тин с хозяйкой, мы катались кучей-малой в дорожной пыли. Я дралась изо всех сил - колотила кулаками, лягалась, царапалась, кусалась - мне было так больно, что я не чувствовала ударов, сыпавшихся на меня. Подол нового платья был разодран до пупа, глаз подбит, в волосах полно грязи. Зато я выбила кому-то зуб и надорвала ухо.

Тин выволокла меня из потасовки за руку, а потом рявкнула на парней так, что те рванули прочь по улице, не оглядываясь.

Вечером, закончив зашивать испорченную юбку, я спросила:

- То, что они говорили о маме, правда?

- И да, и нет.

- Как это? Либо что-то было, либо не было! - вскинулась я.

- Она была беззащитна, больна, не могла говорить, страшно боялась за тебя - понимаешь? Она хотела, чтоб тебя оставили жить. У нее не было выбора. А я, я узнала о том, что происходит, слишком поздно.

Значит, её заставили. А потом сами обвинили. И её, и меня.

Я. Их. Ненавижу.

И я сделаю все, чтобы не быть беззащитной! И никому не уступлю!

- Мири, не злись. Такова жизнь. Они всего лишь люди.

Они - плохие люди. И я не забуду того, что случилось. Они же ее убили!

- Мири! Подумай о том, что какими бы они ни были, ты осталась жива. А если б тебя бросили в лесу? Подумала?

Ох-х…

Я не знаю, что думать. Но то, что в этом мире плохо слабым, похоже, верно. Я не буду слабой. А с мамой… Ведь кто-то же был первым? И настанет день, я узнаю, кто это был. И отомщу.

С того дня я засыпала Тин вопросами. Я не знала, что конкретно мне нужно, и хотела всего - учиться читать и писать, изучать травы и их применение, узнать, как можно научиться магии - почему-то последнее казалось мне самым привлекательным и перспективным. Но пока особых прорывов не было - мы ходили за травами в лес, иногда даже с ночевкой. Тин говорила, говорила… я узнала кучу новых слов, научилась считать, выучила таблицу умножения, узнала, как выглядят деньги - до того, как переехала к травнице, я даже медяка в руках не держала. Расширила лексикон - оказалось, что в мире уйма интересных слов, которых я не знаю. И из которых можно сооружать очень интересные конструкции. Когда мы на узкой тропинке у реки столкнулись с Зимкой, я обозвала того перманентным олигофреном. Зимка открыл рот, а Тин засмеялась.

Каждый вечер Тин упорно мазала меня зеленой дрянью. Я уже знала, что вонючая каша помогает рубцам рассосаться, усиливая кровоток. И верно - сетка самых тонких уже бесследно сошла. Но чесалось это все невыносимо…

- Терпи. Это надо делать, пока ты маленькая и растешь. И так может быть уже слишком поздно.

Ну вот зачем мне их сводить? Я же уже решила, что замуж не пойду, и вообще, ни одного мужика в моей жизни не будет!

- Ты делаешь это не для кого-то, а для себя. И, раз ты все равно зеленая, вылей-ка это на голову - а то у тебя от недокорму волосы секутся.

Я послушно облилась ржавого цвета бурдой. Потому что верила - Тин знает, что творит. Или не знает - потому что, подмигнув, травница добавила:

- Тебе еще десяти лет нет, а уже готова на всех мужчинах крест поставить.

И поставлю! А перед этим еще в землю закопаю!

- Давай вернемся к этому вопросу годика через четыре. А пока помни, ты делаешь все для себя. Но сейчас ты права - от парней держись подальше! Запомни: хочешь выявить настоящую силу волшебства - ничего себе не позволяй!

Ничего себе… Хотя мне-то сейчас что от этого? Я ж решила, что мне все эти бородатые козлы в спущенных портах и с луковым запахом изо рта даром не нужны!

- Мири, ты ребенок еще! Ты думаешь, все мужчины такие?

А что? Бывают еще хуже?

Глава 3

Постепенно я входила во вкус новой жизни - отъедалась, росла, свела почти все шрамы, научилась разбираться в травах на уровне средней деревенской знахарки - Тин хвалила меня за скрупулезную аккуратность в дозировках. Всю первую зиму она учила меня писать. Выходило так себе. Пальцы больше привыкли к физической работе - скручивать шерсть или дергать сорняки, чем держать перо. Тин сказала, что это нехорошо - в магии многие вещи делаются жестами. И результат зависит от их точности. А если у меня будут руки-крюки, то и волшебница из меня выйдет криворукая. Если вообще выйдет. И заставила спать меня в пропитанных кремом длинных, до локтей, перчатках, которые грели руки. Кожу от них щипало, но Тин уверила, что так быть и должно.

- А зачем они до локтей-то? - попробовала вякнуть я.

- А затем, что мышцы, которые сгибают твои пальцы, находятся вот тут, - Тин ткнула в руку выше запястья, - а не в ладони. Поняла? И будешь каждый день складывать фигурки из пальцев час. И писать - час правой рукой, час левой.

Да она что, с ума сошла? Где это видано, чтоб люди двумя руками писали?

- Не нравится? Иди к Сибиру, у них Зорька давно не доена!

Убойный аргумент.