Тимьян и клевер

– Тогда этот кот слегка маловат. Он сможет унести разве что ребёнка. И ещё кое-что… Следы свежие. Кот прошёл здесь не больше четверти часа назад.

– А овца успела остыть, – заключил Айвор, бережно складывая платок и убирая его в карман. – Похоже, тот, кто оставил эти следы, заглянул сюда позже. Или его заманили, – добавил он вдруг и, склонившись, вытащил из лужи надломленную веточку. – Кошачья мята. Не удивлюсь, если заговорённая.

Киллиан сгорбился, поднимая воротник, и сунул руки за пояс. Пальцы не чувствовали уже ничего.

– Похоже, кому-то очень хочется сделать его виноватым. Прогуляемся вдоль следов?

– Разве что вдоль кошачьих, – задумчиво откликнулся Айвор, искоса взглянув на него. – Тот, кто устроил всё это, свои следы заметает даже слишком хорошо. Хорошо, идём. Возможно, увидим что-то интересное.

Проходя мимо компаньона, он небрежно скинул сюртук и набросил ему на плечи, а затем махнул рукой, подзывая отставший огонёк.

– Эй, а как же ты? – запоздало откликнулся Киллиан, машинально кутаясь в сюртук – нагретый чужим телом, источающий слабый аромат цветущего клевера и сухого тимьяна.

Айвор снисходительно улыбнулся вполоборота:

– Я танцевал на снегу босиком, когда был приглашён к Зимнему двору, и целовал прекрасную леди Стужу. Мёрзнуть из-за жалкого октябрьского тумана? Оставлю это, пожалуй, наивным юношам. Торопись, Флаэрти, – добавил он весело, прибавляя шагу. – Я ждать не буду. 

Кошачий след петлял не хуже заячьего. Сперва он увёл со двора на выкошенное поле, где стерня была жёсткой, как железная щётка. Затем обогнул по широкому кругу деревню, раздвоился, извернулся петлёй, а напоследок уткнулся в грязный ручей. Размокший глинистый берег густо укрывала опавшая листва, и ноги сами ехали по ней, как по жидкому маслу. Киллиан неудачно наступил – и едва успел схватиться за ветку старого вяза. Листья взметнулись, надёжно укрывая остатки следов.

– А я думал, кошки не любят воду, – хрипло выговорил он, тяжело дыша. Сердце после неожиданного кульбита колотилось где-то в горле.

– Не любят, – подтвердил Айвор, без труда спускаясь по скользкому берегу к самой кромке. – Но этот кот кого-то преследовал. И, похоже, упустил. По крайней мере, следов борьбы я не вижу, да и кровью не пахнет.

– Значит, возвращаемся? – спросил Киллиан разочарованно.

Не то чтобы он рассчитывал отловить преступника сразу… Но отчего-то удивительно ясно рисовалось ему, как за завтраком он небрежно упоминает о важной улике – картина, невозможная уже потому, что за тем же столом мог сидеть и виновник всех бед.

Айвор посмотрел на Киллиана долгим взглядом, а затем раздражённо скомкал в руке огонёк, гася свет.

– Утро вечера мудренее, друг мой. Завтра попробуем расспросить твоих любезных родичей. Сдаётся мне, они что-то скрывают.

Возвращаться пришлось через деревню, а потом ещё и задержаться у бочки с водой, чтобы отмыть грязную обувь. Окно по-прежнему было распахнуто, туман стал ещё гуще, и Айвор наколдовал ступени до самого верха. К сожалению, рассеивались они почти сразу, стоило только наступить на них, и с предпоследней Киллиан едва не упал – компаньон успел вздёрнуть его за шиворот и втащить в комнату.

– Бр-р-р! Ну и холодно здесь. Хуже, чем на улице… Айвор?

– Здесь кто-то был, – неприятным голосом ответил он. – В четыре утра. Слишком рано, чтобы пытаться разбудить гостя, не находишь?

Щелчком пальцев Айвор поджёг свечу и поднёс её к западному углу комнаты, а затем отыскал и растёр подошвой ту каплю воска, которую уронил на пол перед уходом. Она сонно произнесла голосом Киллиана, неожиданно приятным и глубоким, пусть и хрипловатым:

– Можно немного попозже? Никак проснуться не могу…

Вторая капля в другом углу капризно откликнулась голосом самого Айвора:

– Кто там ломится в такую рань?

Третья промолчала.

Киллиан присел и ковырнул её пальцем. Воск выглядел тёмным, словно его перекипятили с золой.

– И что должна была сказать эта капля?

Айвор прикрыл огонёк свечи от сквозняка. Тени причудливо легли на красивое лицо, искажая его.

– Она говорила твоим голосом: «Что? Там говорит кто-то, или показалось?». И сработала бы, только если тебя позвали бы по имени. Вторая заговорила, если бы человек, окликнувший тебя, ответил на вопрос первой капли. Третья – если бы дверь пытались открыть. Выходит, что кто-то тихо назвал твоё имя, а затем отчего-то ушёл молча.

– Проверял, сплю ли я? – предположил Киллиан.

По спине у него пробежал холодок.

– Возможно, – жестоко улыбнулся Айвор. – Или пытался наложить на тебя заклятье… Возвращайся в постель, сонный мой друг. Фермеры встают рано, однако ты у нас – оранжерейное создание, городской обитатель, потому тебе дозволительно продремать до полудня.

Казалось, что после всех испытаний и переживаний уснуть будет нелегко. Но кровать, вопреки здравому смыслу и законам природы, остыть не успела. Тепло обволакивало, разнеживало. От простыней исходил слабый запах ландыша… Глядя сквозь полусомкнутые ресницы, как Айвор собирает с подоконника клочья тумана и взбивает их, точно перину, Киллиан и сам не заметил, как задремал.