Тимьян и клевер

– Развлекался, – мурлыкнул тот в ответ, хотя выражение тёмных глаз было на редкость серьёзным; пожалуй, даже и опасным. – Забавно наблюдать, как мечется душа у маленького человечка, когда он решает, что страшнее – отказать чванливому богатому болвану со связями или обидеть Добрый Народ.

Сказал – и исчез, точно в воздухе растворился. Только за углом мелькнул чёрный кошачий хвост.

Киллиан вместе с Этайнин прошёл на кухню, чтобы передать Нив хлеб и освободить корзину. Улучив момент, он спросил у девушки:

– Вы ведь влюблены в Оскара, не так ли?

Она тут же вспыхнула, стиснула огрубелыми руками подол, вздохнула прерывисто – так что ответа даже и не понадобилось.

– Ну, ну, не бойся, – ободрил её Киллиан и предположил осторожно: – Оскар был добр к тебе?

И угадал.

– Очень! – откликнулась Этайнин с неожиданной страстью – и куда только застенчивость делась. Теперь, когда зрачки у неё расширились, и глаза потемнели, она казалась почти красавицей. Даже белёсые ресницы и брови не портили впечатления удивительной, пламенной чистоты чувств. – Мистер Далтон никогда и «спасибо» не скажет, кивнёт только. Мистер Линч всегда за него говорил. А когда молоко или хлеб брал, то с коня спешивался. А однажды, когда я запнулась и пролила немного молока, даже бранить меня не стал и мистеру Далтону не дал… по волосам меня погладил и засмеялся. И сказал что-то, я вспомнить не могу, что, – добавила она тихо. – И…у него раз в петлице букетик фиалок был. На дорогу выпал, я подобрала… А мистер Линч улыбнулся и сказал: «Возьми себе».

Киллиан едва удержался, чтобы не присвистнуть от удивления – слишком уж это отличалось от холодного приёма, который Оскар устроил ему самому – и спросил осторожно:

– А Уильям молчал? Не насмешничал над кузеном?

Как ни посмотри, Этайнин не была ровней богатому джентльмену. И такие явные знаки внимания не могли не стать поводом для дружеской шутки.

– Мистер Далтон тоже добрый был. И счастливый. Он внутрь себя смотрел, а не на то, что вокруг, – ответила девушка, опустив взгляд. – Однажды только, в предпоследний раз до того, как заболеть… Тогда он мрачный был, на себя непохожий. И мистер Линч стал, как всегда, говорить «Здравствуй, Этайнин» да спрашивать, как я поживаю. А мистер Далтон возьми да и скажи: «Ну ты и даму сердца себе выбрал. Что тебе, служанок мало и девиц у Ребекки?». А у мистера Линча вдруг стало очень страшное лицо. И он сказал… – тут Этайнин побледнела и стиснула подол ещё отчаяннее, запрокидывая лицо: – Мистер Флаэрти, не могу я это выговорить. Неловко совсем.

Киллиан на секунду растерялся, а затем сообразил, что Оскар мог отпустить какую-нибудь непристойность, и повторять её перед малознакомым джентльменом Этайнин попросту стыдно.

– Скажи Нив на ушко, – предложил он.

– Да, мне расскажи. Ужо я и не такого в жизни наслушалась, – добродушно поддакнула Нив, выглядывая из-за кухонной двери. – Вот как-то батяня мой увидал, как щёголь конька своего на водопой привёл. Увидал – вынырнул да и говорит ему… – тут Нив потянула Этайнин к себе за локоть и, склонившись к её уху зашептала что-то. Девчонка вновь покраснела – и захихикала, прикрыв рот ладонью. Даже корзину выронила. – Ну, то-то же.

Этайнин быстро шепнула что-то Нив в ответ, затем подхватила корзину – и выбежала с кухни, пунцовая до самых ушей. Киллиан проводил гостью, как сумел, а после вернулся на кухню.

– И что же такого страшного произнёс Оскар?

– Да тьфу на него, – вздохнула Нив с искренним разочарованием. – Я уж думала, впрямь какая-то брань особая. А он всего и ляпнул: «Зато моя дама сердца – не шлюха, которая понесла от портного». Вот слово в слово, ежели девчонке верить.

Киллиан поблагодарил Нив и, захватив из гостиной обещанную охапку майских цветов, вышел на улицу. Всё то время, пока он ехал до Полынной улицы, мысли в голове у него бурлили, что тот ведьмин котёл.

«У Далтонов за несколько лет был только один ребёнок… Мисс Келли лгала о своей беременности… Уильям был единственным ребёнком… Как же всё это связано? Ведь связано же…»

Морин цветы приняла более чем благосклонно – прижала душистую охапку к груди и улыбнулась.

– Поговорил, поди, с дружком-то своим? По уху получил?

– Поговорил, получил, проникся, раскаялся, – заверил её Киллиан и против собственной воли оглянулся по сторонам. После вчерашнего разговора об «эль куэро» и встречи с ожившей коровьей шкурой, находиться на Полынной улице было неуютно. – Кстати, не подскажешь, есть ли противоядие от белены и белладонны?

Морин задумалась.

– Да разве что желудок промыть, пока отрава в силу не вошла… А потом разве что колдовской камень из-под Холма поможет. У меня такого нет, а был бы – не дала б. Дорог больно. И ещё, это… В доме, где отравитель есть, я б даже глотка воды не сделала. И больному бы не позволила.

– Спасибо за совет, – вздохнул Киллиан.