Тимьян и клевер

– Тогда надо присоединиться к похоронной процессии, – усмехнулся Айвор. – Во-первых, никто не будет интересоваться, почему мы завернули в деревню – и так ясно, что из-за поверья, что избежать собственной смерти после встречи с похоронной процессией можно только присоединившись к скорбящим. А во-вторых, расспросы с нашей стороны будут тогда выглядеть естественно. Ведь надо же хоть имя узнать – кого оплакивать, верно? – подмигнул он.

Киллиан, не настолько сведущий в суевериях, не нашёлся, что возразить.

Вблизи похоронная процессия выглядела ещё более торжественной, чем представлялась издали. Людей действительно оказалось очень много – полсотни человек, не меньше. Покойник, видимо, был из состоятельной семьи. Гроб справили роскошный – большой, крепкий, даже снаружи обитый блестящей чёрной тканью и украшенный вензелями; тащили его шестеро дюжих носильщиков, все в похожей одежде, примерно одного возраста и с обязательными траурными ленточками на шляпах. Многие мужчины в самой процессии носили чёрные плащи явно с чужого плеча – такие выдают в похоронных конторах за известную плату, а женщины шли кто в чёрной шали, кто в траурном же капоре, причём выглядели эти головные уборы у всех одинаково.

«Тоже, наверно, гробовщик выдал», – решил Киллиан про себя.

В хвосте процессии плелись трое немых плакальщиков самого правильного вида – молодые, приятные глазу, но с редкостно унылыми от рождения лицами. В руке у каждого плакальщика был посох, увенчанный чёрным бантом, а на голове – цилиндр, обвязанный длинным чёрным же шарфом, свисающим едва ли не до колен.

Когда процессия выбралась на главную дорогу, компаньоны немного поглазели – для виду, а затем присоединились к ней. Киллиан сразу приметил среди толпы одного бодрого, не особенно скорбящего старичка разбойной внешности – с кустистыми седыми усами, красным от выпивки носом и удивительно трезвым и цепким для пьяницы взглядом.

Приметил – и не прогадал. Старик сам первым завязал беседу с незнакомцами, нисколько не смущённый даже неподобающим видом Айвора.

– Во вы попали-то, ребятки, агась? – подмигнул он заговорщически. – На похороны-то наипервейшего нашего скряги, вот я о чём толкую. Знаете-то, кого хоронят? О’Гриди, чтоб ему пусто было, прости, Господи, меня, грешного… – и он перекрестился, без особого, впрочем, энтузиазма. – Меня Джимом звать, а вы откуда, ребятки? С городу, агась?

– Мы адвокаты, – туманно ответил Киллиан, пользуясь заготовленной специально для таких случаев отговоркой. – Из конторы «Гордон и Компания». Я Уэстер, Финниган Уэстер, а это Шон О’Нил. Колесо у дилижанса слетело, и мы решили прогуляться в деревню, покуда кучер занят починкой. Как видите, не слишком удачно. 

– Значится, ненадолго вы, агась? – искренне огорчился старикан. На секунду Киллиану даже стало совестно за обман. – Ну да, а то ещё уедут без вас, не пешком же потом шлёпать, на своих двоих, хе-хе-хе, – дробно захихикал он и скосил на Киллиана голубой глаз. Почему-то только один – а вторым продолжал следить за перемещением роскошного гроба. – Вы, это, не волнуйтеся, тута до кладбища недалеко, успеете вернуться-то.

– Надеюсь, покойник не обидится на нас за торопливость, – безмятежно улыбнулся Айвор, вклинившись в беседу. – А от чего он умер, кстати?

– А утоп, – неожиданно громко брякнул Джим, и на него стали оборачиваться и шикать. Какая-то высокая сутулая женщина в чёрном капоре разразилась плачем. – Утоп, – повторил Джим, понизив голос. – О’Гриди у нас самый богатей, тоиссь семейство его. – «То есть», – расшифровал про себя Киллиан неразборчивый говорок и приготовился слушать дальше. – Но жаднючий… Ух! И очень боится… боялся, тоиссь, что у него лодки продырявят и сети порвут. Бывало, ночью подхватывался – и ну бежать и смотреть. Вот так и позавчерась, – глубокомысленно изрёк старикан. – Жена подождала час, другой, а опосля сыновей будить начала, невесток… Всей оравой пошли его искать, а нашли на берегу, шагах в десяти от края прилива. Утоплого.

– Утонул на берегу, получается? – недоверчиво переспросил Киллиан. В голову упорно лезли воспоминания о красотке мерроу со скверным нравом. – И часто у вас такое бывает?

– Да третий случай уже, – вздохнул Джим. – Но первым Роб-дурачок был, кто же его хватится, агась?

Айвор поймал взгляд компаньона и незаметно для остальных подмигнул. А потом сказал:

– Да, несправедливо. А вы не думаете, что это кто-то… лиходейничает? – в тон старикану подобрал он словечко. – Как тот сумасшедший, который девок в Лондоне резал?

– Где Лондон, а где мы? Они там все, небось, сумасшедшие, – припечатал Джим с гордостью истинного ирландца. – Да ну, не станет никто из наших злодействовать, ни-ни. Работы и так много, агась, домой приходишь, наломавшись до скрипучей спины – куда уж всяких здоровяков топить, а потом на берег класть? Море это шуткует, море.

– Может, пришлый кто? – не унимался Айвор, но старикан только рукой махнул: