Тим Талер, или проданный смех

Барон погрузился в размышления; казалось, он застыл в своем кресле. Тим был рад, что барон оставил его в покое; он разглядывал в окошко самолета проносившиеся под ним горы и долины, вершины и ущелья, и караваны ослов, двигавшиеся по горам из разных мест в одном направлении — очевидно, туда, где сегодня был базарный день. Летчик, чтобы доставить удовольствие мальчику, старался лететь как можно ниже, и Тим мог довольно хорошо разглядеть погонщиков и погонщиц ослов. Правда, все лица представлялись ему с высоты одинаковыми светлыми кружочками — с, бородой и усами или без бороды и усов, — и ему приходилось судить о людях, проходивших внизу, только по их одеждам. А костюмы их были так непривычны для его взгляда, что и люди представлялись ему фантастическими персонажами, каких можно увидеть разве что в цирке. Но, конечно, это была сущая чепуха, потому что если бы проходившие внизу были причесаны и одеты так, например, как жители его родного города, Тим не нашел бы в них ничего необычного, пожалуй, кроме чуть более темной кожи. Но четырнадцатилетнему мальчику, так неожиданно очутившемуся в дальних странах, можно, пожалуй, и простить такое неверное представление о никогда не виданных народах. Впрочем, уже очень скоро Тиму пришлось убедиться, познакомившись с Селек Баем, что о новых знакомых и о других народах никогда не следует судить чересчур поспешно.

Этот Селек Бай выехал верхом из оливковой рощицы в ту самую минуту, когда самолет приземлился на площадке, расположенной высоко в горах, и Тим самым первым спустился по трапу на землю. Треч приветствовал подъехавшего Селек Бая на арабском языке с изысканной любезностью. Низко поклонившись, он незаметно шепнул Тиму:

— Это самый крупный коммерсант среди солнцепоклонников и их глава. Он получил высшее образование в вашем родном городе. Сейчас начнет говорить с нами по-немецки. Отвечайте ему почтительно и поклонитесь как можно ниже.

Селек Бай обратился к Тиму, приведя его этим в некоторое замешательство. Старик был одет в очень странный костюм; впрочем, отдельные части этого костюма Тим постепенно, кажется, начинал узнавать: рубашка, жилет, пиджак и что-то вроде длинного халата. Кроме того, цветной платок, повязанный вокруг живота, и, наконец, юбка, какие носят женщины, из-под которой выглядывали длинные шаровары. Все это было замечательно ярких и красивых цветов, среди которых особенно выделялся оранжево-красный. На темном бородатом лице Селек Бая почти не было морщин. Из-под густых бровей внимательно глядели на Тима умные голубые глаза.

— Я полагаю, молодой человек, что вы и есть тот самый знаменитый наследник, о котором кричат все газеты, — сказал он по-немецки с удивительно хорошим произношением. — Приветствую вас и да благословит вас бог.

Старик поклонился, и Тим последовал его примеру. Его смятение возросло: ведь этот человек, пожелавший ему божьего благословения, был главой солнцепоклонников! Но Тим давно уже научился скрывать свои чувства. Он вежливо ответил Селек Баю:

— Я очень рад познакомиться с вами. Барон мне много о вас рассказывал. (Это было неправдой, но Тиму приходилось теперь часто слышать подобную вежливую ложь, и он научился ей подражать.)

Открытая коляска на высоких колесах с парой лошадей в упряжке доставила их к замку.

Селек Бай сопровождал их всю дорогу верхом, беседуя с бароном по-арабски.

Когда коляска обогнула оливковую рощицу, их взглядам открылся замок, возвышающийся над отлогим склоном горы: чудовищное нагромождение из кирпичей с зубчатыми башенками по углам крыши и головами драконов, извергающими дождевую воду.

— Не думайте, пожалуйста, что это я сам выстроил такое страшилище, — обратился барон к Тиму. — Я купил эту штуку у одной взбалмошной английской леди исключительно потому, что мне люб этот уголок земли. Только парк здесь разбит по моему собственному плану.

Парк, спускавшийся террасами вниз по склону горы, был выдержан во французском стиле. Кусты и деревья, подстриженные в виде кеглей, шаров и многогранников, были рассажены, казалось, не без помощи циркуля и линейки — такими прямыми выглядели здесь аллеи, такими круглыми — площадки и клумбы. Каждая терраса отличалась от другой своим орнаментом. Все дорожки были посыпаны красным песком.

— Как вам нравится парк, господин Талер?

Эта оболваненная природа, растения, которые так безжалостно обкорнали, показались Тиму несчастной жертвой человеческой тупости, и он ответил:

— По-моему, это хорошо решенная арифметическая задача, барон!

Барон рассмеялся:

— Вы выражаете свое неодобрение очень вежливо, господин Талер. Должен отметить, что вы отлично развиваетесь!

— Когда такой молодой человек говорит не то, что он думает, — это значит, что он развивается очень плохо, — вмешался в разговор Селек Бай, перегнувшись в седле в сторону коляски.

Он сказал это довольно громко, стараясь заглушить скрип колес.