Тим Талер, или Проданный смех

Она находила свою идею просто блестящей, но пока никому о ней не рассказывала. Всё утро она то и дело загадочно хихикала, а после обеда пригласила обоих «мальчиков» — господина Рикерта и Тима — пойти с ней на спектакль театра марионеток. И так как оба они ни в чём не могли отказать старушке, все трое отправились в кукольный театр.

Кукольный театр находился совсем близко от их дома. Он давал спектакли в Овельгене, предместье Гамбурга, расположенном на самом берегу Эльбы; чистенькие домики, окружённые садами, словно выстроились в ряд у реки под её прежним высоким берегом. Здесь, в задней комнате небольшого трактирчика, и расставил свои ширмы театр марионеток.

Тесный зал был полон ребят. Только кое-где над спинками стульев возвышались головы матерей и отцов.

Фрау Рикерт тут же высмотрела три свободных места во втором ряду и, смеясь и жестикулируя, стала к ним пробираться. Её сын и Тим покорно следовали за ней. И не успели они занять места, как в зале погас свет и маленький красный занавес маленького театра поднялся.

Спектакль начался прологом в стихах: король вёл беседу с бродягой. Они повстречались ночью в чистом поле, когда взошла луна. Лицо у короля было бледное и грустное. У бродяги, даже при лунном свете, играл на щеках румянец, а с губ ни на минуту не сходила улыбка. Вот их беседа, послужившая прологом к сказке:

КОРОЛЬ.

Владенья наши облетела весть:

Принцесса без улыбки где-то есть.

Я человек серьёзный, смеху враг,

И с ней хочу вступить в законный брак.

Послушай, друг, получишь золотой,

Коль мне укажешь путь к принцессе той!

БРОДЯГА.

Да вон он, замок! Там она живёт!

Я сам спешу, сказать по правде, в замок тот.

Тебе ж, король, нет смысла торопиться:

Войду — и расхохочется девица!

КОРОЛЬ.

Напрасный труд! Хвастливые слова!

Она не рассмеётся! И права:

Кто не забыл, что ждёт в конце нас всех,

Того не соблазнит дурацкий смех.

Земля, конечно, шарик хоть куда,

Но всякий шарик — мыльная вода!

И тот, кто в этом дал себе отчёт,

Не станет хохотать, как дурачок.

БРОДЯГА.

Король, король, а видно, не дурак.

Всё вроде так. И всё-таки не так:

Выходит, в жизни к смерти всё идёт,

И цель-то смерть. Ан нет, наоборот!

Бокал с вином не для того блестит,

Чтобы потом сказали: «Он разбит».

Он для того искрится от вина, Чтобы сейчас сказали: «Пей до дна!»

Ну что ж, что разобьют в конце концов!

Пока он цел. И полон до краёв!

КОРОЛЬ.

Что радости ему, что он блестит,

Раз день придёт, и скажут: «Он разбит»?

БРОДЯГА.

Да потому и радуется он,

Что знает: нет, не вечен блеск и звон!

КОРОЛЬ.

Ну, видно, мы друг друга не поймём.

Давай-ка к ней отправимся вдвоём.

Спеши! Смеши! А рассмешишь её,

И королевство не моё — твоё!

БРОДЯГА.

Что ж, по рукам, король! Но, право, верь,

Смех означает: человек не зверь.

Так человек природой награждён:

Когда смешно, смеяться может он!

Занавес опустился, и теперь в зале стало почти совсем темно. Только сквозь щёлочку в занавесе пробивалось немного света. Большинство ребят не поняли пролога и теперь шептались друг с другом, с нетерпением ожидая, когда же начнётся настоящее представление, только трое людей впереди, во втором ряду, сидели совсем тихо: каждый из них думал о своём. Старенькая фрау Рикерт сердилась, что она, оказывается, думает точно так же, как какой-то бродяга. Она была не слишком высокого мнения о бродягах, хотя и раздавала много денег нищим. Ей гораздо больше хотелось бы согласиться с королём — ведь он был такой серьёзный и такой грустный.