Тим

Она намочила губку и обтерла его лицо и руки, сняла с него рубашку, аккуратно сложила ее и вытерла испачканный пол. Он следил за ней безучастно, бледный и дрожащий.

— Прос… прости, Мэри, — выдохнул он. — Я… я… я все и…и…испачкал и ты… ты… очень сердишься.

Она улыбнулась, подняв голову и все еще стоя на коленях на изразцовом полу в ванной.

— Никогда, Тим, никогда я не буду сердиться! Ты же ничего не мог поделать, и ты так старался добежать до ванной вовремя, ведь так? И это самое главное, мой дорогой.

Его бледность и слабость встревожили ее, казалось, что он все еще не может оправиться, и она не удивилась, что его снова начало рвать.

Когда он успокоился, она спросила:

— Ну, как насчет ванны?

— Я устал, Мэри, — прошептал он, схватившись руками за сиденье.

Она боялась оставить его одного. Спинка у стула была прямая, подлокотников не было, и если он потеряет сознание, ему не удержаться. Лучше всего ему было бы в теплой воде, где он мог бы расслабиться и как следует прогреться. Стараясь изгнать из памяти горькие слова Дони и вознося молитвы, чтобы он никогда не упомянул об этом дома, она раздела его и помогла забраться в ванну, крепко держа его за талию и положив его руку себе на плечи.

Тим погрузился в воду со вздохом благодарности. Мэри с облегчением увидела, что краска возвращается на его лицо. Пока он сидел в воде, она закончила приводить в порядок пол. Запах рвоты держится долго, поэтому она открыла дверь и окно, чтобы впустить прохладный осенний воздух. Только тогда она повернулась к ванне и посмотрела на него.

Тим сидел, как ребенок, нагнувшись вперед и улыбаясь. Он внимательно следил, как струйки пара поднимались над поверхностью воды, его густые золотистые волосы лежали мокрыми завитками. Такой красивый, такой красивый! «Обращайся с ним, как с ребенком»» — приказала она себе и взяла кусок мыла. — «Он ребенок, и так и следует с ним обращаться, не смотри на него и не воспринимай его как мужчину». Но, несмотря на это самовнушение, ее глаза окинули его тело в прозрачной воде. Он теперь лежал, откинувшись, и что-то бормотал с чувством удовлетворения. Обнаженное тело на картинках в книге никогда не волновало и не возбуждало ее. Но тут было другое дело. Она заставила себя посмотреть в сторону, но невольно взгляд ее опять обратился на него, и тут она обнаружила, что Тим закрыл глаза. Тогда она посмотрела на его тело с удивлением и сдержанной жадностью.

Вдруг что-то заставила ее взглянуть ему в лицо, и она увидела, что он с любопытством следит за ней. Она покраснела и ожидала, что он что-то скажет, но он промолчал. Бочком она присела на край ванны и начала намыливать ему грудь и спину, ее пальцы скользили по его безукоризненной коже, гладкой, как шелк, и как бы случайно она старалась потрогать его запястье, чтобы проверить пульс. Но хотя он все еще был слаб, ему действительно станови|лось лучше, и он засмеялся, когда Мэри облила его водой с головой и заставила нагнуться, чтобы намылить волосы. Как только он был тщательно вымыт, она заставила его встать, включила душ и выпустила воду из ванны. Ей было забавно наблюдать его наивную радость по поводу огромного банного полотенца, которое она ему вручила, когда он вылез, но она сохраняла серьезность, когда он уверял ее, что раньше никогда не видел такой громадной махровой простыни и как интересно ему завернуться в нее целиком, как ребенку.

— Как хорошо, Мэри, — признался он, лежа в кровати и натянув одеяло до подбородка. — Я думаю, мама купала меня, когда я был малышом, но я не помню этого. Мне так понравилось, гораздо лучше, чем когда моешься сам.

— Очень рада, — улыбнулась она. — А теперь повернись на бок и немного поспи, ладно?

— Ладно, — засмеялся он, — но я не могу сказать «спокойной ночи, Мэри», потому что сейчас день.

— Как ты себя чувствуешь, Тим? — спросила она, задергивая шторы и погружая комнату в сумрак.

— Очень хорошо, но я ужасно устал.

— Тогда спи, дорогой. Когда проснешься, приходи и найди меня, я буду здесь, в доме.

Выходные прошли спокойно; Тим вел себя тихо, его силы еще не восстановились, но было незаметно, чтобы он остро скучал по матери. Днем в воскресенье она посадила его на переднее сиденье своего «бентли» и поехала на Серф Стрит за Роном.