Тихоокеанский шторм (ЛП)

— Да, и там было кое-что еще более серьезное. Противокорабельные ракеты невероятной дальности и точности. Они дали британцам прикурить. Отправили пару авианосцев в сухой док и потопили «Рипалс».

Глаза Новака широко раскрылись.

— Ты хочешь сказать, что «Рипалс» был потоплен этим рейдером? Это тоже не была атака подводной лодки?

— Нет, это была не подводная лодка. Это был тот самый корабль, получивший код «Джеронимо», который американцы записали на свой счет после потопления «Миссисипи». Ты видел отчеты о том, что 7-я эскадра эсминцев смогла прикончить урода, но погибла при этом в полном составе?

— Да, такова официальная версия.

— Официальная версия — полная херня, — Осборн вытряхнул трубу в пепельницу. — Случившееся с 7-й эскадрой было лишь прикрытием. А дальше все уже очень секретно, Новак, — он понизил голос. В темных глазах явно читалось предупреждение. — Но тебе я могу рассказать. Пять эсминцев появились в Галифаксе через двенадцать дней после того, как якобы столкнулись с этим рейдером. Сказать названия? «Планкетт», «Хьюз», «Мэдисон», «Гливз» и «Лэндшир» — вся 7-я эскадра, или, по крайней мере, пять оставшихся от нее кораблей. Их экипажа рассказали довольно занятную историю. О том, что они вернулись на базу Арджентия и там не было ничего — ни кораблей, ни порта, ни аэродрома, совсем ничего. Они утверждали, что обыскали все, даже высадили партии на берег, но вся территория была заброшена, словно выжжена.

— Но там прямо в это время происходило подписание Атлантической Хартии. Бред какой-то!

— Это точно, но именно это рассказал капитан «Планкетта» Кауффман. И они опросили каждого члена экипажа каждого из этих проклятых кораблей, и все они подтвердили слова капитана Кауффмана. Они рассказали, что через несколько дней подняли якоря и направились на юг в Галифакс, и через несколько дней просто ввалились в порт. В это трудно поверить, но именно это случилось с 7-й эскадрой. В итоге все корабли перекрасили, сменили номера и отправили в самые разные базы на Тихоокеанском побережье.

— Ты серьезно? А откуда ты это знаешь?

— Я никогда не получал этой информации. И ты тоже ничего не слышал, Новак. Имей голову. Эти сведения похоронены так глубоко, как только можно зарыться, но у меня есть несколько знакомых, о которых я тебе ничего не могу сказать. Или все это чей-то болезненный бред, или в Атлантике в прошлом году случилось что-то действительно странное.

— Значит, если 7-я эскадра не потопила этот рейдер, который британцы назвали «Джеронимо», что с ним стало?

— Он просто… Исчез. — Осборн позволил этим словам повиснуть в воздухе. — И то же самое говориться здесь, в этом сообщении: «23 августа 1942: Контакт потерян. «Джеронимо», вероятность высокая. Ожидайте подробностей».

Новак откинулся на спинку стула в явном замешательстве.

— Да уж, нихрена себе.

Осборн просто снова зажег трубку.

ГЛАВА 20

Федоров обнаружил адмирала Вольского в центре управления реактором, склонившимся над столом вместе с Добрыниным. Палуба все еще была залита на несколько миллиметров водой, которую убирали швабрами несколько матросов. За двумя переборками слышался звук работающих насосов и стук инструментов. Очень близко, подумал он. Если бы контрольный центр был затоплен… Ему не хотелось думать об этом.

— Федоров! — Сказал Вольский. — Вы именно тот, кого я хотел увидеть. Взгляните на это.

— Это диаграммы рабочих характеристик реактора, которые поручил составить товарищ адмирал, — пояснил Добрынин.

— Что-то не так? — Опасность проблем в активной зоне всегда незримо присутствовала на любом атомном корабле.

— Нет, не беспокойтесь, товарищ капитан, — сказал Добрынин. — В активной зоне никаких проблем. Имела место подводная пробоина, и сюда просто попало некоторое количество забортной воды. Матросы уберут все в ближайшее время.

— Но взгляните, Федоров. Обратите внимание на показания.

Федоров подался вперед, глядя на распечатку, несколько напомнившую ему кардиограмму, и отметил набор вертикальных линий, на которые указывал пальцем Добрынин.

— Каждый столбец — одни сутки, линия обозначает конец обычного 24-часового периода. Эта красная линия — полная выходная мощность, поэтому вы можете видеть, что она появляется, когда корабль следовал на высокой скорости. Эта фиолетовая линия — уровень излучения в активной зоне.

— Вы что-либо заметили? — Спросил Вольский, желая понять, видел ли Федоров то, о чем они говорили.

— Хм. Могу сказать только то, что пики обоих графиков совпадают.

— Я тоже это заметил, — сказал Вольский. — Однако Добрынин сказал мне, что это нормальною.