Тихоокеанский шторм (ЛП)

Затем на сцену выскочили Хаяси и три его истребителя, и «Кортики» развернули в их стороны длинные черные стволы. Жуткий вой разорвал воздух, и вой заходящих в пикирование самолетов стал ужасным предсмертным криком. Два из трех «Зеро» загорелись, пробитые 30-мм снарядами и, потеряв управление, рухнули в воду. Но Хаяси продолжал рваться к цели. Он был уже очень близко и должен был сбрасывать бомбу, однако его лицо превратилось в маску смерти, и он дал полную тягу и убрал тормоза. Он ощутил как что-то ударило в крыло, затем в другое, и с удивлением увидел, что оба крыла были начисто срезаны. Ручка управления бешено затряслась, но он уже не думал о том, как суметь сбросить бомбу точно в цель. Вместо этого он изо всех сил старался удержать самолет направленным на вражеский корабль, и последним из Богов Грома, отважных Дзинрай Бутай, направил последний D3 с «Дзуйхо» прямо в центр вражеского корабля.

Лейтенант Эма избежал жуткого огня зенитных орудий только потому, что его самолет еще не был определен целью, и медленно опускался на воду, вывернул голову вправо и глядя на отважный рывок Хаяси. Он увидел мощный взрыв в задней части надстройки, возле трехкоординатной РЛС «Фрегат», выдававшей координаты на экраны на главном мостике. Из центра корабля вырвался огонь и дым.

— Банзай, Хаяси! — Закричал он. — Банзай!

Хаяси был первым, кто заметил «Киров» и первым, кто нанес по нему удар. Теперь он стал единственным, отплатившим за самолеты и жизни всего ударного соединения Хары.

Бой закончился.

ЧАСТЬ ПЯТАЯ БОРЬБА ЗА ЖИВУЧЕСТЬ

«Оплакивая тех, кто умер молодым, тех, кто ограблен временем, — мы горюем об утраченной радости. Мы сожалеем о возможностях и наслаждениях, которые нам не были доступны. Мы чувствуем уверенность, что эти юные тела знали томительный восторг, которого мы тщетно домогаемся всю жизнь. Мы верим, что невинные души, заключенные в хрупкие оболочки, могли свободно летать и знали радость, которой мы лишены».

Жозефина Харт, «Крах»[34]

ГЛАВА 13

Самолет Хаяси рухнул примерно в семидесяти пяти метрах от кормы, ударив прямо в бронированную крышу вспомогательной цитадели. Этот «Боевой мостик», как его иногда называли, использовал адмирал Вольский для восстановления контроля над кораблем во время «инцидента Карпова» в Северной Атлантике. Он служил запасным центром управления на случай повреждения или выхода из строя систем основного командного центра. Здесь имелись станции управления всеми жизненно важными системами корабля — включая боевой информационный центр, рулевое управление, посты связи, оператора РЛС и гидроакустика. Он был защищен 200 миллиметрами обшитой кевларом стальной брони, как и главный мостик. Она стала единственным, что помешало самолету войти прямо во внутренности корабля.

Бронированная крыша прогнулась, а затем рухнула под ударом самолета весом более 2500 килограммов, обломки D3А проникли в цитадель, после чего взорвалась бомба. Внутри, в сущности, короба из 200-мм усиленной стали не уцелело ничего — оборудование, компьютеры, станции управления были полностью уничтожены, но конструкция не позволила взрыву проникнуть на палубы ниже. Мостик в этот момент не использовался по назначению, но трое дежурных офицеров были мгновенно убиты.

Сила взрыва ушла, главным образом, вверх, через пролом в крыше. Обломки D3A и осколки взорвавшейся бомбы градом ударили по антенне станции «Фрегат», оборвав контрольные трассы и разбив сами панели, немедленно выведя основной радар корабля из строя.

«Киров» содрогнулся от удара, но он не был смертелен. Тем не менее, в районе боевого мостика начался пожар, а огонь был самым страшным врагом любого корабля с тех времен, как древние греки впервые применили его в качестве оружия. Показались группы борьбы за живучесть, а корабль поддерживал высокую скорость, пока Вольский не отдал приказ замедлиться до двадцати узлов.

На экране «ротана» они увидели, что антенна «Фрегата» не вращается. Одна из станций наведения комплекса «Кинжал», установленная на крыше кормовой цитадели, также превратилась в почерневший остов.