Тихоня

Убеждена она была и в другом: пленники не нужны ведьме ни для выкупа, ни для каких-то иных целей. Слишком это опасное и ненадежное дело, торговаться с разъяренным Олтерном, молодым королем и настоятельницей монастыря Святой Тишины. И нужно быть намного глупее, чем Зоралда, чтобы польститься на мнимые выгоды от подобной сделки.

Все по той же причине не верилось Эсте и в желание использовать своих пленников в каких-либо ритуалах. Узнав об их гибели, Тмирна перевернет не только все соседние королевства и ханства, но и подземелье гномов. И найдет убийц. И постепенно у Эсты осталась всего одна догадка.

Месть, вот что давно уже стало смыслом жизни Зоралды, и ради мести она недавно приговорила к ужасной смерти не только кузину, но и всех без исключения ее спутников, даже безропотного и исполнительного Кэнка. И она не откажется ни за какие блага от своих черных планов, потому и везет Леонидию в клетке со связанными руками, лишь бы доставить сопернице как можно больше боли и унижения. А всех остальных прихватила за компанию, желая выиграть как можно больше времени и не позволить организовать за собой погоню. Ну и заодно примерно наказать за крушение своих тщательно просчитанных планов и за вот это поспешное бегство. А уж о том, какие у Зоры могут быть идеи насчет этого наказания, тихоне не хотелось даже думать, ясно ведь, ведьме-самоучке неведомо даже слово – сострадание. Особенно если оно относится не к ней самой.

Значит, нужно быть готовой к любой мерзости и попытаться использовать любой, даже самый незначительный шанс в попытке опередить Зоралду и разрушить безжалостный замысел отвергнутой мужем герцогини.

Глава 10

Было далеко за полдень, когда отряд остановился на привал под каменным козырьком, нависающим над тропой, вьющейся почти по дну ущелья. Ведьма и трое охранников, считая Кэнка, спешились и занялись своими делами, поили и кормили коней, умывались, что-то ели. На сидящих в клетках с мешками на головах пленников никто из них не обращал никакого внимания и определенно не собирался ни водить в кустики, ни поить водой, не говоря уже о еде. И это неимоверно злило Эсту, слышавшую, как странное оцепенение и немота наконец-то начинают спадать с остальных узников. Тихо скрипнул зубами Змей, яростно рыкнул Арвельд, горько всхлипнула Леонидия.

Ее лошадь стояла бок о бок с животным Эсты, жадно хрупая овсом, насыпанным в выдолбленную в камне чашу. Стенки их ящиков почти соприкасались, и сестра Тишины отчетливо видела опухшие руки бывшей королевы.

– Придвинь руки к стенке клетки, – приказала тихоня тихим шепотом, дождавшись, пока ведьма уйдет подальше, – узлом ко мне. Потом спрячешь под плащ.

Ее узкая кисть как раз пролезла в дыру между прутьями, и она молила удачу только об одном, чтобы не кончился овес и лошади не отодвинулись друг от дружки.

– Спасибо, – всхлипнула Ниди чуть громче. – Какая же она гадина!

– Тихо, они рядом. Ты что, раньше этого не поняла? – дорезав веревку, Эста вздохнула с облегчением. – Теперь подсунь руки под мешок и зубами помогай себе снять путы.

Некоторое время пленница с сопением и тихими стонами возилась с впившейся в кожу веревкой, потом приподняла край мешка и огляделась.

– Ниди! – возмутилась тихоня. – Опусти мешок и спрячь руки.

– Я хочу попросить… чтобы отпустила хоть на пять минут.

– Проси, – презрительно фыркнула Эста, – только не жалуйся мне потом. Я не помогаю самоубийцам и дуракам.

Леонидия немного повздыхала, повозилась, устраиваясь удобнее, но просить о чем-либо кузину так и не стала. А еще через четверть часа отряд двинулся дальше, и больше всего тихоня жалела о том, что не смогла освободить руки мужу и брату.

Ехали они почти дотемна и на последнем отрезке дороги так погоняли уставших лошадей, что Эста начала всерьез тревожиться. Хоть пропастей под тропой и не видно, зато хватает камней и участков с осыпями и крутыми берегами горной речки, и издерганная лошадь вполне может от резких окриков и ударов кнута оступиться и покатиться туда вместе с клеткой и заключенным в ней человеком.

Однако пронесло. Видимо, удача была в этот день в хорошем настроении и не стала отворачиваться от и без того замученных пленников. Еще тлели осенние сумерки, когда отряд свернул к темнеющему между кустов входу в явно заброшенную каменоломню и остановился.