#тихийпикет

я забыла новый плакат на работе, пришлось извлекать из мешка старый (Мандельштам/домашнее насилие), чтобы не прерывать акцию. Решила пересоздать его прямо в метро: достала скотч, черный маркер, два чистых розовых листа А4. Решила клеить прямо поверх. Пока клеила два розовых листа поверх Мандельштама (стоя, на весу), нужно было делать пересадку. В новый вагон я вошла с полупустым плакатом и маркером в руках. Маркер забыла убрать. Так вот: когда в одной руке и плакат, и маркер – это привлекает невероятное внимание (еще больше подчеркивается момент сиюминутности происходящего, что я сама это написала, а не являюсь транспортировщицей). Это выжидающее внимание вынудило меня на интерактив: поверх двух розовых листов я стала создавать схему-таблицу по различию пола и гендера с точки зрения разных интерпретаций. За мной очень пристально наблюдали несколько мужчин и женщин, вникая в мой процесс письма. Писала я специально медленно, как будто вела конспект лекции, звучащей в моей голове. Почувствовала взгляд прямо в лицо. Подняла глаза. Секунд тридцать играли с неким человеком в гляделки. Потом я решила, что пора с ним говорить письменно. Я нашла свободное место на плакате и написала: «а вы знаете, что в России до сих пор нет закона о домашнем насилии? что ежегодно от рук мужей погибает около 14 000 жен?» он кивает отрицательно. вагон наблюдает. он молча достает телефон, молча что-то гуглит и, видимо, убеждаясь, что да, закона нет, кивает мне. Исписав бумагу еще некоторыми данными о домашнем насилии (в стрессовой для себя ситуации склонна к повтору – вчера уже делала такой плакат), оглядываюсь по сторонам – многие смотрят на результат моей работы. Тогда меня охватывает жажда блэкаута, и я начинаю зачеркивать то, что понаписала. это довольно трудоемкий процесс, так как текста много. Мужчина, с которым я письменно общалась, вдруг подходит ко мне и говорит: «девушка, мне так интересно, чем все это закончится – я должен был выйти две станции назад!» А я как раз закончила блэкаут. Получилось: «А знаете ли вы насилие о насилии?» Он кивнул, помахал мне и вышел на Первомайской.

1 апр 2016

Еду в воображаемую школу. Школу жизни. После создания плаката вышла в Бибирево и увидела, как человек несет огромную панду. Он долго смотрел на мой текст, а потом молча понес свою ношу.

«Классная работа

Тема урока: гомофобия, трансфобия, ксенофобия, шовинизм, расизм, сексизм и др формы угнетения в современной России»

1 апр 2016

едем на библиотеку 1+1. новый формат плаката. телесные практики.

3 апр 2016

Утро.

после вчерашнего насыщенного вечера (6 часов в «БИБЛИОТЕКА 1+1» + дружеская печальная вечеринка) ни нести плакат, ни коммуницировать желания и сил не было. Написала плакат, которым была не очень довольна («Кто-то говорит, что в России идет холодная гражданская война – телевизор лишает здравого смысла, новости маскируют реальность»). Этот плакат плохой именно потому, что он ПЛАКАТ: он замкнут на себе, монологичен, не оставляет места для выработки совместного языка, в нем нет дискурсивного сопротивления, и он не сильно отличается от пропагандистских наклеек в метро об истории России. К счастью, мой неудачный похмельный плакат увидели только двадцать молодых полицейских в вагоне, с которыми я ехала сегодня до Театральной. Поскольку я держала плакат вверх ногами, они по ходу чтения склоняли свои одинаковые головы в шапках в одну сторону, как птенцы.

Вечер.

а тут уже был плакатный праздник. Я впервые попросила другого человека (Эллу Россман) стать соучастницей акции. Мы совместно разработали новый плакат («Из-за сфабрикованной истории, цензуры, ханжества здесь нет места для мыслей о том, что такое культура») и пошли с ним в метро. Я дала Элле чистый лист, мы сидели рядом, и она переписывала этот текст с плаката, который был в руках у меня, так, чтобы было видно, что она пишет. Сидящие напротив наблюдали и переговаривались, глядя на эти действия. Дальше мы разъехались, и отрезки Таганская – Курская, Курская – Щелковская я ехала одна. на Таганской мы зашли одновременно в вагон с тремя музыкантами (электрогитара, барабаны, танцующая под них девушка), и мой плакат был странным текстом к их выступлению. люди смотрели то на текст, то на музыкантов, то на музыкантов, то на текст. Выходя, музыканты помахали мне и крикнули спасибо.

А вот на отрезке Курская – Щелковская было интереснее всего: внутри одного сдвоенного вагона ко мне подошли человек восемь за 20 минут, просили поднять повыше, кто-то рядом читал другу вслух, какая-то женщина слева сказала «наконец-то это хоть кто-то сказал, а то министры наши совсем уже», мужчина в пестрой олимпиадосочинской куртке фотографировал, три потрепанных дяденьки в черном сначала громко обсуждали текст плаката, потом крикнули «все правильно!» и вышли. Вот уж не ожидала, что места для общих мыслей будет так много.